Читать книгу - "Невероятная история Вилима Мошкина - Алла Дымовская"

Валька велел Косте везти себя домой, но не на собственную квартиру, а на Комсомольский проспект. Маму и Барсукова он не видел черт его знает сколько времени, лишь порой звонил. И, понятно, теперь хотел сделать старикам приятное. Покупку подарка для Анюты он отложил на завтрашнее утро. К тому же, сказывалась и усталость.

Дома было все по-прежнему. Да и чему меняться-то за прошедшие пять месяцев? Мама охала вокруг Вальки, сетовала, что сын похудел, осунулся лицом, металась между комнатой и кухней, то и дело запихивала в него какую-нибудь еду. Барсуков тоже не умолкал ни на минуту. Сначала отчим, распираемый любопытством, одолевал Вальку вопросами, но, скоро уразумев, что Вальке вести беседу с набитым ртом неэтично и затруднительно, перешел на повествовательную стезю. Пересказал все-все подробности своего служебного житья-бытья за время Валькиного отсутствия, не опустив ни одной прозаической детали. И учетную статистику по успеваемости, и сколько отчислили студентов в последнюю сессию, и что ректор Садовничий похвалил его, Барсукова, грамотой, и что вновь Дружников расщедрился – подарил факультету с десяток ксероксов и огромный, дорогущий, лазерный принтер. И как ездил с водителем Костей несколько раз на работу и с работы на новенькой Валькиной иномарке. Так только, дабы доказать неверующим, что пасынок его непростой человек. Больше и не надо, у Викентия Родионовича и своя, отечественная «семерка» вполне хороша, и субординацию нужно соблюсти. У декана ведь такой машины, да еще с персональным водителем, не имеется, вот и не стоит дразнить гусей.

Вальке самодовольное воркование Барсукова отнюдь не мешало, наоборот, было приятно, оттого, что привычно. Оно служило как бы символом домашней стабильности и покоя: бодро развевающимся флагом на башне форта, означающим, что за стенами бастиона все в порядке и разумном равновесии. Барсукову он вручил подарок: сделанного из бронзы медведя на малахитовой подставке. В передних лапах мишка держал отбойный молоток, а внизу, по малахиту, шла выгравированная золотом надпись – «Мухогорскому ГОКу 60 лет». Викентий Родионович млеющим голоском пискнул от восторга и тут же объявил, что Валькиному презенту непременно будет видное место на его рабочем столе. Еще бы, думалось Викентию Родионовичу, штука солидная, и досужий посетитель не раз спросит, причем здесь Мухогорский комбинат и какое к нему отношение имеет заместитель декана по учебной части. Вот тогда у Барсукова выпадет не один случай похвастаться.

С утра пораньше Валька выехал в город на поиски подарка. Людмила Ростиславовна сначала попыталась выразить досаду на то обстоятельство, что, если бы не Анин день рождения, сын бы и не подумал навестить их в Москве, но осеклась на полуслове, словно вспомнила нечто. Проводила Вальку до двери, и уже на пороге с неожиданным для нее драматизмом, погладила сына по щеке.

– Все будет хорошо, родной мой. Все будет хорошо, – напутствовала его мама. Странными, тревожными словами.

Подарок Валька искал придирчиво и долго. Впрочем, как и всегда на Анютин день рождения. Первое апреля, День Дураков. Что же, дураком он был, им и останется. Пусть Анюта любит Дружникова, и пусть Вальке любить ее теперь нечестно. Все равно. Да и кому какое дело. Тому, что Анин день рождения приходился на знаковое число, Валька уже не завидовал. В новые времена неожиданно выяснилось, что и его собственная дата появления на свет имеет свое значение. В нынешней России вдруг стал известен и популярен зарубежный праздник Хэллоуин, отмечавшийся в ночь с тридцать первого октября на первое ноября, то есть, именно тогда, когда и родился Вилим Александрович Мошкин. День Всех Святых и разгул нечистой силы – самый подходящий для него день. Или, как сказал по этому поводу Дружников, «и ничего удивительного, как раз естественно».

Наконец, Валька выбрал в антикварном магазине на Арбате изящный, старинный глобус на деревянной резной подставке. Ручной работы и умопомрачительной цены. Всегда совестливый, когда дело касалось излишних трат на «предметы роскоши», Валька, однако, не ощущал никаких внутренних разногласий, если расходовал деньги в Анечкину пользу. То есть, как и большинство людей, он от всей души отдавал своим любимым то, что им было совершенно без надобности. Что ж, интимные подарки в виде украшений и предметов женского обихода – это прерогатива Дружникова, а вот глобус от верного друга – в самую точку. И Валька поехал вместе с глобусом в дом академика Аделаидова. В первый раз. Впрочем, выбора у него не было. Почему-то в этом году Аня наотрез отказалась справлять день рождения вне дома, как Валька ни уговаривал ее по телефону. Категорично заявив, что либо он приедет к ней на квартиру, либо может не поздравлять ее вообще. И Валька согласился. То ли потому, что старые боль и раскаяние с течением времени поистаскались от частого употребления и потеряли свою остроту, то ли потому, что Валькина нынешняя деятельность во благо человечества начала приносить свои первые плоды искупления. Но Валька чувствовал, что хоть и не может до сих пор прямо смотреть в глаза академику, однако, посетить квартиру на Котельнической ему станет вполне по силам. Тем более, если это единственный способ увидеть Аню.

У подъезда на Котельнической набережной Валька, не без Костиной помощи, выгрузил из салона громоздкую, обернутую посеребренной бумагой, коробку. Огляделся вокруг. Невдалеке стояли новый шестисотый «мерседес» Дружникова и его джип с охраной. От джипа уже спешил расторопный Муслим помочь с коробкой и просто поздороваться. Валька встретил его приветливо, не отказался и от помощи. Одновременно тащить коробку и огромный букет из двадцати пяти роз ему было бы затруднительно. У самого подъезда в ряду чистеньких иномарок стояла такая же точно «вольво», как у него. Валька кивнул в сторону нарядной машины, мол, смотрите, забавное совпадение. Но Муслим его заблуждение тут же разъяснил:

– То Анны Палны тачка. Хозяин ей подарили.

– Неужто, взяла? – вслух удивился Валька. Это как же интересно Олег ее уговорил? – А ее «девятка» где? Сломалась?

– Да не-е. В этой теперь безопаснее, – загадочно пояснил Муслим.

«Ну и ну! Вот дела!», – не переставал удивляться про себя Валька все время, пока они с Муслимом поднимались в лифте на восьмой этаж. На лестничной клетке у двери академика Аделаидова прямо-таки Геркулесовыми столпами торчали еще двое охранников в строгих костюмах и с переговорными устройствами, спиральной лапшой повисшими на ушах. Валька непроизвольно поморщился. Олегов чрезмерный выпендреж с охраной был ему непонятен. Но, бог с ней. Один из столпов уже звонил в «академическую» дверь.

Навстречу Вальке легкой рыбкой выплыла нарядная, улыбающаяся Юлия Карповна, помогла раздеться. Аня, которая всегда, насколько он помнил, стремительно вылетала первой навстречу гостям, в прихожую не вышла вовсе. «Может, занята», – рассеянно подумал Валька. Он был обеспокоен тем, чтобы придать букету и подарку в своих руках наиболее торжественное положение. Юлия Карповна проводила его в гостиную, откуда доносился приятный и праздничный разноголосый гомон.

Валька вошел и увидел Аню сначала со спины. Она стояла рядом с Леной Матвеевой и давней своей университетской подружкой Кариной возле накрытого стола. На зов Юлии Карповны она повернулась к Вальке, сделала несколько тяжелых шагов ему навстречу.