Читать книгу - "Школяр - Дмитрий Таланов"

Отца Бруно мы спросили:

«Омовение грешно?»

А в ответ мы получили:

«Лучше пейте вы вино!

Оно разум проясняет,

Душу тоже веселит,

И любой вас бог, миряне,

С ним охотнее простит!»

Ян выслушал её, затем вздернул указательный палец.

— Да, о хозяине мы забыли! Надо бы навести здесь порядок, пока мы что-то соображаем. Филь, ты в силах помочь мне собрать стекло в углу?

Тот согласно кивнул, но сначала решил добавить себе сил и опять взялся за бутылку. С удивлением он заметил, что значок маяка испарился с этикетки, на которой остались только лошадь с козой. Не желая поверить в то, что маяк ему показался, Филь решил провести эксперимент на тему, какие еще видения может вызвать это вино. Он храбро опрокинул следующую чарку. Понимая, что она подействует не сразу, он отправился помогать Яну.

Тем временем девицы вступили в обсуждение, кто в Алексе состоит с кем в каких отношениях, будто демон Палетты Кассини, услыхав имя хозяйки, не замедлил в них вселиться. Филь же никак не мог понять, сколько людей в подвале. То ему казалось, что Хозеков пятеро, то, что Мета вдруг исчезла куда-то. Пропуская смешки и шепот мимо ушей, он сказал Яну:

— Слушай, мне начинает чёрт-те-что мерещиться! Это нормально? Ты уже раньше пил какие-нибудь вина? Я пока нет!

— Неудивительно, — ответил Ян, тщательно выговаривая слова. — Мы пьем практически чистый спирт, разве что с большим количеством сахара и выжимкой из каких-то ягод.

Филь порезал палец об осколок стекла. На пол закапала кровь.

— Ты сейчас всё загадишь здесь монаху, — заметила ему Анна, отвлекаясь от оживленного разговора.

Мета, налившая себе чарку, подставила её под палец Филю. Немного выждав, тот облизнул его: кровь больше не шла.

— Смотри, не выпей это, — сказала Анна сестре. — Отдай ему, пусть он пьет.

Она, казалось, неожиданно протрезвела.

— Почему? — спросил Филь.

— Привяжешься кровными узами, — пояснила Анна, — не разорвешь. А разорвешь, будут несчастья.

— Глупости это, — вяло откомментировал Ян.

— Анна, ты всегда была чрезмерно суеверна в этих вопросах, — улыбнулась Мета.

Её сестра раздраженно ответила:

— Отдай ему посудину, пусть пьет, и пошли отсюда. А если не хочет неприятностей, то и её пусть уносит с собой!

— Это уже будет воровство, — с видимым усилием отчеканил Ян. — А это хуже кровных уз.

— Но у нас есть выход, — сказала Мета. — Я вручу ему её в дар и этим возьму грех на себя.

Анна, покачнувшись, пробормотала себе под нос:

— Тебе лучше знать, законник ты наш. Хорошие настойки у отца Бруно, прямо с ног сбивают!

Мета вздернула чарку, словно кубок, и метнула шальной взгляд в Филя.

— Отлично!

Быстро пригубив вина, она сказала:

— Настоящим я передаю все принадлежащие мне права, требования, преимущества и другие интересы на собственность, именуемую чарка из-под вина, совместно со всем его содержимым, сутью, формой и материалом, с правом выпивать из неё, мыть, сушить и иначе употреблять, используя для этого любого рода приспособления как существующие в настоящее время, так и изобретенные позднее, или без использования упомянутых приспособлений, а также передавать ранее именованную собственность третьим лицам со всем его содержимым, сутью, формой и материалом или без оных.

Анна мотнула головой, словно усталый пес.

— Дело сделано… А теперь пошлите-ка отсюда!

Филь принял из рук Меты «кубок», выдул его и громко поставил на стол.

— А я, пожалуй, останусь здесь, — сказал Ян. — Посплю тут немного в уголке. А то еще упаду там в снегу и замерзну. Я утром видел — там мороз!

Он напялил на себя шапку и стал устраиваться рядом с медным чаном на полу. Девицы бросились его поднимать. Не удержавшись на ногах, они попадали на него, Габриэль первая.

Не принимая участия в возне и хохоте, Филь в очередной раз потянулся к бутылке. Она оказалась пустая. На этикетке по-прежнему красовались лошадь с козой. Ни дерева, ни маяка на ней не было.

* * *

— Ты живой? — услышал он на следующее утро и хотел открыть глаза, но понял, что сделать это будет непросто: его голова разрывалась на части, в глаза будто насыпали песку.

— Кваску не желаешь? — услышал он Яна и утвердительно помычал.

— Тогда вставай! На столе его целый бочонок. Твой любимый, можжевеловый, наш конюх озаботился.

Не открывая глаз, Филь спустил ноги с кровати. Он знал, что пришла пора раскрыть веки, но не мог заставить себя сделать это.

Он попробовал нащупать бочонок, но потерпел поражение. И тут он осознал, что в его памяти зияет провал. Он ничегошеньки не помнил, что произошло после падения Габриэль на Яна в подвале отца Бруно.

— Ян, — хотел сказать он, но сумел произнести только «Ы…».

Поняв, что без кваса не обойтись, он всё же открыл глаза. Дневной свет ударил по ним, как дубиной. Голова у Филя взвыла пуще прежнего.

— Яри-яро… — прошептал он, сжимая её руками.

Ян сжалился и налил ему квасу.

— Скажи спасибо Якобу, а то мы померзли бы там к утру. Он чертовски вовремя отыскал нас вчера и растащил по дормиториям.

Не особо вслушиваясь, Филь наливался квасом. С каждым следующим глотком ему становилось легче жить. Заметив, из чего пьет, он спросил:

— А это откуда взялось?

— Мета вчера выкинула глупость, и теперь это твое по законам Империи. Можешь не пробовать возвращать — ни она, ни отец Бруно твою чарку не примут.

«Дарственную» Филь помнил, но после неё зияла чернота. Разве что еще дурацкая пропажа маяка с этикетки врезалась ему в память.

— Ян, а ты помнишь, что было после этого? — спросил он.

— Сразу после этого была куча-мала, в которой ты не принимал участие, а потом мы стали орать песни, которые ты тоже проигнорировал, не отрывая взгляд от бутылки. Она тебя заворожила.

Филь молча кивнул.

— А что было потом?

— Потом ты очнулся и стал распевать итальянские баллады, дружески обнимая Мету за талию и время от времени вопрошая «А куда делась Мета?». Она не могла тебе ответить, потому что сама была в похожем состоянии.

Представив это, Филь залился краской до ушей. Ян, ухмыляясь, сказал:

— Не стоит беспокоиться! К тому моменту я, кажется, единственный находился там в сознании. Остальные вряд ли что вспомнят.

— А как ты это запомнил?

— А у меня имеется горький опыт злоупотребления отцовской наливкой. Тогда я здорово надрался и крепко усвоил, где проходит моя грань. Почуяв вчера знакомый вкус, я решил перед ней остановиться.