Читать книгу - "Школяр - Дмитрий Таланов"

Филь встал обеими ногами на пол, доски под ним приглушено скрипнули. Выронив флакон, злодей стремительно обернулся.

— Бу-у! — выпалил Филь ему в лицо.

— А-а-а-а! — заорал Курт, отшатываясь и выпучив глаза. — А-а-а, Фе, это ты! — будто не был только что испуган, произнес он врастяжку в следующую секунду. — Что тебе тут понадобилось?

— Вот это, — сказал Филь и с величайшим наслаждением заехал ему кулаком в лицо.

Курт упал спиной на стеллаж, тот накренился, с его полок густо посыпались книги. Потом он качнулся и уткнулся в другой. Тот, подумав, упал на третий и так по очереди, пока последний из них не рухнул. Библиотека перестала существовать — вместо неё на полу было месиво из книг и стеллажей. Филь оглядел дело своих рук и подумал, что это его последний день в Алексе.

На улице послышался тяжелый топот, потом раздался заполошный возглас:

— Что, что, что такое? Что тут случилось? Святые угодники, что здесь произошло? Али сатанинская конница ворвалась к нам в Алексу?

Словно от порыва ветра, дверь распахнулась, и, едва не сбив Филя с ног, в барак вбежал отец Бруно в онучах и рясе на голое тело. Волосы вокруг его тонзуры стояли дыбом.

Обомлев от картины разрушения, он в ужасе пал на колени перед горой из книг.

— Смердючие псиглавцы! — протяжно завопил он, вцепившись в остатки волос. — Что вы наделали! Амфисбены с хвостом бешеной лисицы, как вы посмели поднять руку на труды тех, кто многократно выше вас! Аспиды, в жестокости страшнее крокодила! О горе, нам, горе!

Дрожащими руками он принялся собирать разбросанные книги, поднося их к глазам и безуспешно пытаясь сложить их рядом с собой в стопку. Наткнувшись на Курта, лежавшего без памяти, отец Бруно замер, повернул рукой его голову из стороны в сторону и проворно отвесил ему две оплеухи.

— Вставай, Сатаной рожденный! — рявкнул он свирепо. — Вставай и держи ответ, мантихора бородавконогая!

Безжалостно вздернув пришедшего в себя Курта за шиворот робы, отец Бруно поставил его на ноги и проворно обернулся к Филю.

— Иди и ты сюда, гидрофора с рогами! Стойте оба здесь, пока я призову суд на ваши головы!

Монах сотрясался от ярости, и Филь не рискнул ему перечить. Но не успел он сделать шаг, как барак наполнился учителями. Тут были ректор в обычном облачении и ночном колпаке, профессор Роланд в шапке, рукавицах и домашнем халате, профессор Лонерган в халате и плаще и профессор Фабрициус в огромной шубе. За ними маячил заспанный Якоб в овчинном полушубке и волчьей шапке набекрень.

Окинув барак быстрым взглядом, ректор обернулся к Якобу.

— Играй тревогу! Всех остальных прошу в мою лекционную. — Тут он заметил, в каком состоянии отец Бруно, и сказал мягче: — А вас, дорогой Бруно, я очень прошу одеться и охранять библиотеку. Проверьте, может, здесь еще кто-то прячется!

Ректор поспешил на улицу, хмыкнув при виде каната, свисающего перед дверью. Через минуту над погруженной в темноту Алексой поплыл тревожный перезвон обоих колоколов Сигнальной башни.

В бывшей комнате охраны тюрьмы, ныне лекционной профессора Иллуги, было относительно тепло по сравнению с библиотекой. Профессор Лонерган принялся зажигать свечи, а остальные молча расселись кто куда.

Филю и Курту ректор приказал встать перед учительским столом.

— Заслушаем, в отсутствии более точного слова, наших очевидцев, — хмуро проговорил он, устраиваясь на скамье напротив. — Кто начнет первый?

Профессор Иллуги выглядел смешно в своем колпаке. Профессор Роланд смотрелся не хуже. У профессора Фабрициуса из шубы выглядывала одна голова. Профессор Лонерган на удивление хорошо смотрелся в своем халате. Профессор Роланд заметно мерз.

Решив, что нечего тянуть кота за хвост, Филь сказал:

— Я поймал Нормана, когда он заливал книгу чернилами, и дал ему как следует. Он упал на стеллаж, тот упал на следующий, и так далее. Габриэль ни в чем не виновата, это всё Нормана проделки.

— Силен ты врать! — оборвал его Курт. — Ректор, он набросился на меня, когда я искал книгу, ни с того ни сего, как тать в ночи! Я еле отбился и да, свалился потом на стеллаж.

— Вы прямо в пять утра отправились за книгой? — издевательски, как показалось Филю, проговорил профессор Лонерган. — Что-то я не припоминаю за вами, Норман, такой тяги к знаниям!

Отец Бруно, всё еще в рясе, заскочил в комнату и, шумно отдуваясь, протопал к переднему ряду. Протянув ректору открытый флакон с изгаженной книгой, он проговорил дрожащими губами:

— Это вот… лежало… у первого стеллажа…

Курт провел ладонью по лицу, оставив на нем, в дополнение к синяку над глазом, обширный чернильный след. Поняв, что что-то не так, он глянул на свои руки и спал с лица. Отец Бруно свирепо ухватил его за грудки.

— Аспид гнилостный! — взревел он, вздернув в воздух Курта и тряся его как куклу. — Гроб повапленный! Попадись ты мне в Италии, я бы лично вдел тебя в перчатки благочестивой Канидии, чтоб твои пальцы навеки в них поскрючивало!

Филь из опаски подался в сторону, однако отец Бруно немедленно бросил ошалелого Курта и взялся уже за него. Ректор досадливо поморщился.

— Бруно, дорогой, — вставая, воскликнул он и отечески похлопал монаха по толстым плечам, — отпустите вы этого несчастного! А лучше идите всё же оденьтесь, выпейте чарку доброго вина, и я по-прежнему настаиваю, чтобы вы никого не пускали в библиотеку. Заодно угостите вином профессора Роланда, пока он окончательно не замерз!

Трясясь от холода, профессор Роланд поклонился и заспешил к выходу, оглядываясь на отца Бруно, который весьма неохотно отцепился от Филя. Едва они покинули комнату, в неё вбежали Ян, Мета, Анна и Габриэль с видом, словно её притащили сюда против воли.

Увидев ректора, Габриэль заморгала, её лицо сделалось жалобное. Заметив Филя в чужой одежде с мохнатой шапкой в руках, она вытаращила на него глаза. И тут же недобро прищурилась на Курта. Чернильный след на его лбу неоспоримо свидетельствовал, кто именно изуродовал книгу, которую держал в руках ректор.

— Фабрициус, к нашему несчастью, это опять Альбертус Магнус! — печально воскликнул ректор. — Ну что нам с этим делать, скажите, пожалуйста?

— Пусть переписывает, — тяжело проговорил профессор Фабрициус, наливаясь венозной кровью. — Всю книгу. У нас осталась еще одна копия.

Курт заскучал, ибо сочинения Альберта Великого были немалого формата.

— Вы забыли про кнут, профессор, — напомнила от дверей Мета. — Норману полагается кнут по количеству испорченных листов.

— А много там залито? — кровожадно поинтересовалась Анна.

— Треть книги, — удрученно ответил ректор.

Курт втянул голову в плечи. Уверенный, что наказание падет на Габриэль, он упустил кнут из виду.