Читать книгу - "Тьма на кончиках пальцев - Дмитрий Швец"

Темнота? Я поднял голову, взглянул на окна. Действительно, мне не показалось, не горит ни одно окно. Дом словно замер в ожидании чего-то. Или кого-то. Ты почти дождался, я уже здесь.

Я попытался стать и не смог, ветер не позволил. Тогда ломая ногти цепляясь за снег, замерзшими пальцами, обдирая в кровь кожу, я пополз к дому. Вот и крыльцо. Вот оно, только протянуть руку, схватиться за периллу, подтянуться, заползти наверх, добраться до двери, и там будет тепло.

Ветер бил, он хлестал, он не хотел, чтобы я дополз до дома, но я сумел. Я дотянулся до крыльца, вцепился непослушными пальцами в стойку. Ветер тут же стих, позволив мне не просто подняться на ноги, но и взойти на крыльцо.

Возле самой двери, я остановился, согнулся пополам, уперев руки в колени попытался отдышаться и оглянулся во двор. Снег лежал на земле, чистый, не тронутый, словно не рвал его ветер, словно не полз я по нему. Лишь валенок, одиноким серым пятном сиротливо лежал посреди двора. Я опустил глаза. Из штанин торчали грязные, покрытые листьями и пятнами носки портянок.

Крестовский, дрянь ты эдакая, ты мне за это ответишь!

Я взялся за ручку, отметив, что она уж слишком холодная, но не придав этому особого значения. Открыл дверь и шагнул в дом.

Холод впился в лицо, в ладони, в стопы. Так холодно в доме не было никогда. Казалось, что не зимняя стужа проникла в дом, а наоборот зима пришла отсюда. И все же я закрыл за собой дверь отрезая себя от спасительной зимы.

На полке нашлись стоптанные сапоги не то самого Крестовского, не то одного из его верных клопов. А может и Степана, пусть земля ему будет пухом. Я сунул ноги в сапоги, и едва не завыл от холода. Кожа промерзла и противно скрипела при каждом движении, портянки не спасали, от ледяных тисков. И все же лучше пусть холодная обувь, чем никакая. Холодная и по размеру больше, но все же обувь.

Сделал шаг, зацепился полой тулупа за подставку для зонтов, едва не уронил ее, но успел подхватить. Вернув пустую подставку на место, я жалея о том, что делаю, снял тулуп, набросил его сверху на подставку. Если она и упадет, то шуму наделает меньше.

Оценить такое решение я не успел. Холод сжал кожу костлявыми ледяными лапами. Его острые как сталь зубы рвали кожу, проникали в мясо, выстужали кровь. Я поднял руку, взглянул на синеющие пальцы, на кожу, которая истончилась, натянулась и казалось вот-вот лопнет. То, что я вижу мельчайшие сосуды ла ладони меня не удивляло, мне было настолько холодно, что думать об этом я не мог. Я мог лишь мечтать о тепле, солнце или, хотя бы, камине.

Это получилось само. Я лишь захотел согреться, подумал, что раз уж я темный, то тьма могла бы и помочь. Мгновение спустя я почувствовал ласковое, теплое касание. Не уверенное, странное, осторожное и напуганное, но тем не менее полное преданности.

Я видел, как тьма собирается у моих ног, как проникает под одежду, просачиваясь в мельчайшие дырочки. Я чувствовал, как покрывает она мою кожу, впитывая в себя из тела холод, который сама же и породила. Это было странное ощущение, я словно сливался с ней, но при этом она не приникала внутрь, даже не стремилась. Интересно, а смогу я использовать ее как доспех.

А что это мысль, не вижу себя со стороны, но вроде как отличный теневой доспех получается.

От одной этой мысли тьма на мне задрожала, отпрянула. Я почувствовал ее осуждение. Она готова была меня спасти, согрев сейчас, но становиться щитом она не хотела.

Я опустил глаза, так вот что происходит. Вот о чем все говорят и вот чего боятся. Вот почему темная энергия, растворенная вокруг нас, как и любая другая, считается опасной и называется стихией. Она безопасна, она лишь сгусток энергии, пока не найдется центр ее притяжения. И тогда, когда ее притянется достаточно, она обретает инстинкты, а затем возможно и разум.

Мне вспомнился паучок, что мчался по шторе за перепуганным Вольдемаром и змея, что вылезла из спичечного коробка и нависла над отцом. Так вот откуда берутся темные твари, что время от времени атакую людей и города. Вот как тьма порабощает людей. Интересно, а тот же Крестовский это знает?

Крестовский! Я не вышел, я почти выскочил в холл. Выскочил и замер. И куда теперь идти? Холод здесь еще сильнее, может быть попытаться по нему найти мерзавца. Или пойти вон на тот огонек?

Дом погружен во тьму, не горят ни привычные свечи, ни чадят, не менее привычные керосиновые светильники, из открытых дверей не пробивается свет камина или ночника. И лишь в дальней комнате левого крыла дома, приоткрыта дверь и там горит свет. Тусклый, дергающийся, словно ветер треплет свечу, но свет.

Чувствуя себя мотыльком, мчащимся на свет открытого огня, понимая, что иду в ловушку, я все же двинулся к этой комнате. Я был уверен, что до дверей комнаты мне ничего не угрожает, да и за дверями пару минут тоже. Если бы Крестовский хотел убить меня, он бы сделал это сразу. Нет, ему не интересна просто моя смерть, ему нужно что-то большее. И чтобы это большее получить, он будет разговаривать. Жаль, что не на моих условиях, хотя аргумент, пусть и однозарядный, у меня имеется.

Одной рукой я толкнул дверь, другую сунул за пояс на спине и похолодел. Не от того, что лицом к разожжённому камину, скрытый от меня креслом, сидел человек, а от того, что никакого пистоля за спиной у меня не было.

— Пришел, — скрипнул голос. — Это хорошо, что сам пришел, я уж думал придется тебя из норы выковыривать, — он каркающе засмеялся, в воздух над креслом поднялось облако густого табачного дыма.

Глава 29

Ну, вот и все. Он знал, что я догадаюсь, знал, что я приду. Он все это предвидел, все подстроил. Какой же отвратительно хитрый, омерзительно опытный гад наш господин Крестовский. Прошу прощения господин граф Крестовский.

Я не понимал лишь одного: зачем разыгран тот спектакль на крыльце? Зачем он отправил нас со Светланой Юрьевной в лес? Не проще было бы убить нас прямо там?

Я стоял в дверях, наблюдал за медленно тающим клубом дыма, задавал себе вопросы, и тут же