Читать книгу - "Курортная зона - Надежда Первухина"

Ей казалось, что она говорит громко, но на самом деле ее голос звучал не громче шелеста книжных страниц. Однако тот, кто стучал, похоже, слышал все, что Лариса пробормотала в полубреду.

Потому что стук сменился на какой-то жестяной шорох. Такой звук издает ключ, поворачиваясь в замке.

— Князь! — отчаянно прошептала Лариса. — Жупаев, это вы?! Откуда у вас ключ?!

Молчание и медленное движение открываемой двери.

— Я поняла! — крикнула, а вернее, просипела Лариса, стискивая одеяло на груди. — Это ты, сволочь, Ежмнский! Пришел мстить, да? Еж, колючий еж, ты на всех чертей похож…

И она захохотала. И хохотала до тех пор, пока не увидела у своей кровати фигуру, не имевшую ничего общего ни с князем Жупаевым, ни с Антуаном Ежинским.

— Кто ты? — прошептала она.

Фигура медленно опустилась на край постели.

Лариса ощутила, как ее тело плавится в потоке незримого пламени. И отовсюду слышатся нечеловечески прекрасные и оттого наводящие смертный ужас голоса:

Закрываешь глаза, и является тот,

Тот, кто даже по сне тебе больше не нужен.

Он не стал тебе другом, любовником, мужем.

Он лишь музыка из ненаписанных нот.

Лариса беспомощно оглядывалась в поисках хозяев этих голосов, а когда увидела их (или представила в бреду), то сердце ее сковал смертный ужас.

Они были похожи…

…на скрученные пламенем лепестки.

Но у каждого был свой шепот:

Он приходит к тебе, как всегда, налегке:

В запыленном плаще и при сломанной шпаге.

А лицо его снова белее бумаги.

И бумажные розы зажаты в руке.

Он садится, но так, чтобы зеркало не

Отражало его беспокойного взгляда.

Ты твердишь: “Уходи!” Заклинаешь: “Не надо!” —

Отвернувшись к безмолвной и сонной стене.

Ты ведь знаешь, что с ним по-другому нельзя:

Только гнать. Или он завладеет тобою,

Чтобы ты упивалась любовью и болью,

Глядя в эти надменно-чужие глаза.

А когда он уйдет, как всегда не сказав

На упреки твои ни единого слова,

Ты не сможешь стерпеть, ты расплачешься снова.

И за окнами будут печаль и гроза.

Лариса плакала без слез, понимая, что уже, наверное, умерла, потому что бредить стихами она не может. А темная фигура — ее ангел смерти. Абадонна в черных очках и плаще-макинтоше, явившийся забрать ее грешную душу на мытарства…

— Лариса… Лариса, очнись!

Вот это уже совсем не по-ангельски — хлопать несчастную усопшую по щекам. Она, конечно, только и делала в жизни, что грешила, но драться-то зачем?

И тут она поняла, что это все — остатки ее бреда. Что на самом деле она жива, чувствует себя… мм… почти неплохо, а ее комнату пронизывает солнечный свет из большого панорамного окна. Настоящий солнечный свет, хоть и по-осеннему бледный. А на кровати сидит никакой не ангел смерти. Темноволосый, с незапоминающимся лицом парень примерно ее возраста в куртке и брюках из черной джинсовой ткани. Довольно симпатичный товарищ, если бы не тот факт, что Ларисе он совершенно незнаком. И она совершенно не готова к общению с незнакомцами. Ей бы в сортир… И зубы почистить…

— Лариса, как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил незнакомец.

— А тебе какое дело? — сгрубила Лариса, стыдясь своего ночного бреда, слабости и паники. — Ты кто такой? Доктор, что ли?

Парень рассмеялся, но вид у него был огорченный.

— Не узнала. Надо же! А я надеялся…

— Зря надеялся. — Лариса заставила свое тело выпрыгнуть из постели и принять боевую стойку. — Ну-ка, вали отсюда, незнакомец!

Парень поднялся с кровати и, по-прежнему чуть печально улыбаясь, заговорил:

— Я однажды здорово укусил тебя, когда мы занимались любовью. Ты потом плакала, а я в порыве раскаяния зализывал укушенное место и говорил, что порежу себе вены, если ты меня разлюбишь. Я это помнил всю жизнь. Тебя помнил. А ты… Меня даже не узнала.

Ларису словно подсекли под коленками. Она вцепилась в спинку кровати, чтоб не упасть. Какие уж тут боевые стойки…

— Артур, — тихо произнесла Лариса. — Ты очень изменился.

Она опустила руки и снова почувствовала слабость во всем теле. И не сопротивлялась, когда Артур стиснул ее в объятиях и прижался губами к ее губам.

— Забыла меня? — шептал он между поцелуями. — Лариса, Ларочка моя, человечек мой родной!

— Артур, ты что, ты… не надо. Не надо, я сказала! Он неохотно отпустил ее:

— Знаешь, а вот ты совсем не изменилась. Как рявкнешь, так у меня все сразу опускается.

— И хорошо. Артур, ты в самом деле существуешь или это продолжение моего бреда?

— Существую. Могу доказать это прямо сейчас. На полу или в постели — выбери сама.

— Да, это точно ты. Прыткий, как вирус Эбола… Ладно. Дай больной женщине сперва в сортир сходить, умыться-причесаться, а уж потом лезь к ней с поцелуями и воспоминаниями.

— Вот блин! — нервно рассмеялся Артур, и теперь Лариса окончательно поняла, что это он — реальный, а не призрачный. — Я с детства знал, что ты у меня стерва, но тогда ты была маленькая стерва.

— Понятно. А сейчас большая. — Лариса шагнула было к душевой комнате, но покачнулась: ноги оказались абсолютно ватными. Посмотрела на Артура. — Молодой человек, не проводите даму до сортира?

— Могу даже на унитаз посадить. — Артур поднял Ларису на руки. — И подтереть, где надо.

— Ну что вы, к чему так утруждаться… Вот спасибо. Добравшись до душевой, Лариса вывернулась из Артуровых рук и захлопнула дверь перед его носом.

— Раньше ты меня не стеснялась! — крикнул через дверь Артур.

— Отстань, бесстыдник, — только и сказала Лариса.

После всех деликатных процедур она с четверть часа стояла под едва переносимым кожей горячим душем. Это здорово придало ей бодрости и прояснило мозги. А также помогло сформулировать кое-какие вопросы, которые она намеревалась задать так неожиданно ворвавшемуся в ее жизнь Артуру.

Если, конечно, это настоящий Артур.

А не кто-то принявший его облик.

Впрочем, эту мысль Лариса отмела сразу. Если ее и хотят убить, то вряд ли при помощи таких сложных ухищрений. В течение этой ночи ее запросто могли придушить подушкой, как немощную старуху. Пристрелить, отравить… Да просто масса вариантов.

Так что, скорее всего, это действительно Артур, ее первая любовь и страсть. Тот, кого она считала для себя потерянным и чью потерю переживала как крушение всей жизни.