Читать книгу - "Курортная зона - Надежда Первухина"

— Bravo, prince![41]

— Vive l'amour![42]

— Госпожа Червонцева, просим романс по столь замечательному поводу!

— Про-сим! Про-сим!

— Ну не знаю… — Вера с грустным сомнением смотрела на Ларису. Но высокое общество было неумолимо:

— Романс, романс! Порадуйте нас, пожалуйста.

— Хорошо, — тряхнула цыганским париком Вера. — Оркестр, “Вальс королевы”, силь ву пле.

Оркестр сыграл довольно минорное вступление, и Вера запела:

У королевы первый бал. О, как же ей печально

Среди сияющих зеркал! С поникшими плечами

Она стоит и ждет гостей. И гости прибывают.

И сеть последних новостей ей плечи покрывает.

У королевы бал. И полк кавалергардов поднят

На караул. И блещет пол. И громыхает полька.

И пары движутся сквозь ночь, направо и налево.

И слез незваных превозмочь не может королева.

Она все вспоминает сад с сиренью и жасмином.

И там был тот, кто был ей рад, кто нежным был и милым.

Но он на бал не приглашен. И полон сад тревоги.

От королевы паж ушел по призрачной дороге.

И лунный луч — прощальный взгляд — застыл на чаше гарды.

И торжествующе глядят на трон кавалергарды.

— Браво! — взревел зал, а Вера только вздохнула и пробормотала про себя: “Эх, Лариска…”

— Что же вы скажете мне, Лариса? — взволнованно спросил Жупаев, едва отзвучала музыка. Да, в эту минуту он был просто великолепен. И сама сценка — впору запечатлеть на гобелене. Или маслом на холсте. Но уж никак не гуашью на ватмане.

— Князь, для меня это так неожиданно, — тихо сказала Лариса, понимая, что слушает ее не только Жупаев, но и вся эта маскарадная компания. — Я, право, не готова дать окончательный ответ. Позвольте мне подумать. Хотя бы до конца бала.

Ее ответу зааплодировали, а князь, поднявшись, поцеловал ей руку.

— Даю вам время только до конца бала, — прошептал он и шутливо погрозил пальцем. — Но не более, сокровище мое!

Лариса кивнула:

— Все, что угодно, князь, но сейчас я прошу вас отпустить меня. Я действительно чувствую себя нездоровой…

“…Потому что Китаянка на меня смотрит. И глаза ее раскалены, как мусоросжигательные печи. Неужели этого никто, кроме меня, не замечает?”

Жупаев внимательно посмотрел на Ларису:

— Милая, вы и впрямь чересчур бледны.

— Наверное, простыла на охоте…

— Но, надеюсь, простуда не станет причиной… Вы ведь не отвергнете меня?

— Конечно нет, князь. Я выйду за вас. Ой,, только ради бога не говорите сейчас об этом всему залу! Мне сейчас не до восторгов и поздравлений. Ужасно знобит, ломота во всем теле…

— Я провожу вас!

— Не надо. Лучше позовите Веру, то есть госпожу Червонцеву. Она меня и проводит, и лекарствами напичкает. К завтрашнему утру я буду сиять, как новый гривенник!

— Хорошо. Но всю ночь я простою в карауле у дверей вашего домика.

— Не сумасбродствуйте, князь. Не та погода. Кроме того, мне будет неудобно сморкаться и чихать, зная, что за дверями стоит мой… жених.

— Ах, милая, вы с ума меня сводите!..

— Идите, князь, идите.

“Наконец-то отвязался. Господи, это точно она. У нее и лицо стало раскаленным. И это вижу только я. Потому что она пришла уничтожить меня. Отомстить за то, что я не убила Веру. За то, что не хочу быть такой же вечной убийцей, как она! Ох, да мне действительно плохо”.

— Лариска, да у тебя жар!

— Вера, отведи меня…

— Уже.

Лариса не помнила, как дошла с Вериной поддержкой до коттеджа, как разделась и рухнула в кровать. Кажется, Вера поила ее какой-то горячей лекарственной дрянью с привкусом корицы, измеряла температуру, охала и кутала подругу в три одеяла… Лариса смотрела в окно. И даже сквозь плотные шторы видела тонкую темную фигуру, за которой стояло дрожащее зарево крематория.