Читать книгу - "На острие клинка - Ли Стеффи"

Выпрямил спину, стиснул челюсти, а в его глазах появились пустота и холодность.

– Не нужно жалости, Скай. – Он повернул голову и посмотрел на меня, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым.

– Это сочувствие, а не жалость, – почти возмущенно ответила я, не отводя от него взгляда.

– Называй как хочешь.

От грубости его голоса я невольно сжалась. Мне стало не по себе, я почувствовала себя лишней и чуть не пожалела, что пришла. Но что-то из глубин души кричало, что ему нужна моя помощь.

– Ты думаешь, что проявление чувств – это слабость, да? – Мой тон стал уверенней. – Мы все живые люди. Нам свойственно испытывать целый спектр эмоций. Вот вчера я была очень счастлива разделить с тобой вечер за просмотром фильма. Ты доставил мне невероятные эмоции своими шутками и тем, как искренне не понимал поступков главного героя. С тобой рядом мое настроение стало в разы лучше. Я испытывала радость. – Слезы начали беспорядочно подступать, заставляя голос дрожать. – Не могу быть уверена на сто процентов, но мне показалось, что тебе тоже было хорошо. Я видела это по твоей искренней улыбке. Ты ведь смог позволить себе это чувство, верно? Ты не закрывался от него, не убегал. Ты проживал его, Сэм.

Он продолжал перебирать пальцами, сжимая их между собой с такой силой, что на руках напрягались вены.

– Так зачем блокировать боль? Грусть? Это такие же чувства, как и другие. И если тебе больно, то прими это. Проживи. Можно даже плакать, представляешь? – сказала я, стирая скатившиеся слезы. – И совершенно неважно, что ты сильный и крепкий мужчина. Поверь, от проявленной эмоции твоя мужественность никуда не денется. Ты в первую очередь человек, а потом уже все остальное. Клянусь, не знаю, кто внушил тебе эти глупости или ты сам по себе такой, но я хочу, чтобы ты понял: негативными эмоциями нужно уметь делиться. Не со всеми подряд, конечно, а с теми, кто готов тебя выслушать. В мире полно равнодушных людей, которым плевать на тебя и твои чувства. Но есть и близкие, что не отвернутся. Сейчас таким человеком являюсь я, и мне искренне хочется выслушать тебя и помочь.

Монолог был окончен. Сэм, казалось, затаил дыхание. Он поднял взгляд к небу, а потом посмотрел на меня, и я увидела, что его глаза стали практически стеклянными. Наш зрительный контакт не прерывался ни на секунду, пока он вдруг не сказал:

– На следующие выходные он звал меня в гости на барбекю.

Волна нахлынувших эмоций от услышанных слов захлестнула меня. Всего одно предложение, небольшая фраза, а сердце было готово разорваться на тысячу маленьких частей. Я повернулась к Сэму, и, к моему удивлению, он, пододвинувшись, обнял меня. Его объятия были наполнены отчаянием, как будто он впервые в жизни обнимал человека, вкладывая в это все накопившиеся за много лет чувства. Я крепко обхватила его руками, прижимаясь лицом к груди, давая понять, что не уйду – по крайней мере, не сейчас. Время точно остановилось, и на планете остались лишь мы одни.

Небо стремительно темнело, предвещая скорую ночь. Остаток дня мы с Сэмом провели в обсуждениях – говорили больше, чем за все месяцы нашего знакомства. Я старалась всячески отвлечь его, поднимая самые разные темы, максимально далекие от всего того, что сейчас происходило в наших жизнях. Мне безумно хотелось узнать его ближе, проникнуть в самые потаенные уголки души, даже туда, куда, возможно, и не следовало. Но он был сдержан в рассказах о себе. И я, конечно же, понимала почему: Аксель говорил, что жизнь охотников с раннего детства – это бесконечная военная служба, где ты постоянно на поле боя, всегда начеку, выслеживаешь врага. Непрерывное напряжение, страх и потери – вот спутники такого существования. И сейчас, глядя на спящего Сэма, я понимала, что за его привычным безразличием скрывается глубокая, тщательно скрываемая боль. Боль, которую я так сильно старалась облегчить.

Сэм уснул около трех часов назад, пока мы обсуждали бесконечность вселенных и возможность существования жизни на других планетах. Я старалась утомить его разговорами на подобные темы, чтобы он поскорее уснул. Ему нужно было отдохнуть после пережитого, отключить мозг, хорошо поспать. За это время я успела сходить в ближайший магазин и купить ему продукты. Глупо было надеяться, что он сам о себе позаботится в таком состоянии.

Я взглянула на часы – стрелки показывали, что действие отвара, скрывавшего мою метку, почти завершилось. Маленький бутылек всегда был при мне, надежно спрятанный в сумке. Привычка принимать его выработалась быстро, когда на кону собственная жизнь. Горькое послевкусие все еще ощущалось на языке, отчего я поморщилась. Бутылек я убрала обратно в сумку и бросила взгляд на Сэма – во сне он перевернулся на спину.

Присев рядом с диваном, я поправила сползшее одеяло, укрывая им Сэма. Он лежал в черной футболке, и мне показалось, что ему может быть холодно. Дом отапливался плохо, поэтому находиться здесь в легкой одежде было некомфортно. Кудрявая челка закрывала ему глаза, и я аккуратно заправила ее пальцами набок. Справа, над бровью, виднелась татуировка с надписью hope. Бабушка всегда говорила, что надежда – это единственное, что остается с человеком в любой ситуации. Потерять надежду – значит потерять жизнь.

Его лицо выражало спокойствие и беззащитность. Во сне он казался совсем другим человеком. Но, глядя на спящего Сэма, я понимала: именно сейчас передо мной он настоящий. Все те холодность, суровость и отстраненность – лишь маска, которую он, должно быть, привык носить с самого детства. Что-то кольнуло в груди. Опустив взгляд, я остро ощутила тяжесть внезапного осознания: я боюсь потерять его…

Боюсь потерять свою надежду.

Глава 24

Сэм

Все тело ломило от ноющей боли, когда я наконец проснулся. Веки были тяжелыми, словно налитыми свинцом, а глаза с трудом открывались, нехотя привыкая к дневному свету. Охватившая голову пульсирующая мигрень – неизбежный результат вчерашнего стресса. С трудом открыв глаза, я уставился в потолок, тщетно пытаясь отогнать остатки сна. Фрагменты прошедшего дня нахлынули ледяной волной, безжалостно напоминая о том, что все случившееся было реальностью, а не ночным кошмаром. Ужасные моменты, точно кадры фильма, проносились перед глазами, оставляя горький осадок и тяжелое чувство вины.

Мой взгляд медленно обвел комнату, и я приподнялся на локтях. На полу, устроившись головой на краю дивана, спала Скай.