Читать книгу - "Быть драконом - Андрей Стерхов"

Хозяин квартиры лежал посреди кухни с проломленным черепом. Лежал он на правом боку с поджатыми ногами, в руке мёртвой (вот уж точно мёртвой, мертвее не бывает) хваткой сжимал гранёный стакан. Видимо, конец наступил мгновенно — как сидел паренёк на стуле, так и упал замертво. Поварской топорик, которым был нанесён столь точный и мощный удар, валялся рядом.

В том, что убитый является Алексеем Белобородовым, сомневаться не приходилось — на клапане кармана форменной куртки красовался бейдж с фамилией. И в том, что совершенно именно убийство, у меня сомнений тоже не было. Мысль, что кто-то может свести счёты с жизнью, врезав себя по виску кухонным топориком, разумеется, имела право на существование, но я решил над здравым смыслом не глумиться.

Беглый осмотр места происшествия показал, что Белобородов знал своего убийцу. За это говорило и то, что дверь не взломана, и то, что следы борьбы отсутствуют, и то, что кухонный стол сервирован всем необходимым для душевного междусобойчика. Для чего же ещё всё это могло понадобиться: початая бутылка водки, стакан (родной брат того, что сжимал в руке покойный), пачка сигарет, вскрытая банка со шпротами, разорванная упаковка мясной нарезки, порубленный огурец и раздраконенный пучок петрушки? Только для этого. Коньяк, икра, омары, фуа-гра — для кидания понтов и крутых разводок. Цветы, шампанское, конфеты в коробке — чтоб подругу в кровать затащить. А это — для этого.

Выглядело всё так, будто произошло тривиальное убийство на бытовой почве: сидели двое дружков не-разлей-вода, выпивали-закусывали под приятную музыку, разговоры разговаривали, затем повздорили из пустяковины, и один другого в пылу спора укокошил на почве, как пишут в милицейских протоколах, личных неприязненных отношений. Словом, на первый взгляд — история из серии: «Отрезал Ваське голову, сунул в тумбочку для смеху. Думаю, Васька проснётся, увидит, обхохочется».

Было ясно, что официальное следствие пойдёт именно по этому пути. Путь очевидный, напрашивается сам собой. Доблестные опера из местного убойного отдела не волшебники, не дано им видеть то, что вижу (вернее сказать, испытываю) я. А я, будучи (пусть и не в самой активной фазе, но всё же) магом, всем своим нутром чувствовал, что совсем недавно на стареньком холодильнике «Бирюса», дверка которого обклеена переводными красотками, стоял некий объект Силы. Зная всю подоплёку, я понимал, что этим объектом являлась чаша одного из братьев древнего магического ордена. Она и только она. Допустить, что стояло тут нечто другое, значило бы признать, что бывают на свете чудесные совпадения. Но по этому вопросу я полностью согласен с поэтом Маяковским, который как-то сказал однажды: «Нету чудес и мечтать о них нечего». Вывод: стояла Чаша. Для непосвящённых — реликвия и романтический символ устремлений к духовной пище, для посвящённых — реальный предмет с полезными магическим свойством.

Таким образом, моё предположение о причастности к краже тамошней охраны подтверждалась. Интуиция не подвела меня и на этот раз. Именно ночной сторож (или, как для важности было обозначено всё на том же бейдже, — «оперативный дежурный») Алексей Белобородов выкрал у сильнейшего мага Города Чашу Долголетия. Выкрал явно под заказ и, плохо понимая, что именно украл, приволок — наглость на грани глупости — к себе домой. Даже «поляну» на радостях накрыл, дурашка. Видимо, собирался на пару с заказчиком отметить успех. Что было дальше, тоже яснее ясного. Заказчик оказался коварнейшим злодеем, вместо того чтобы отслюнявить положенное, махнул топориком, что тот Родион Раскольников. Может, денег пожалел. Может, убрав лишнего свидетеля, концы обрубил. А, скорее всего — и то, и другое вместе: порешив наивного воришку, порешил гад всё разом.

«Встреча непосвящённого с обратной стороной вещей никогда не доводит до добра», — такую сентенцию приписывают Высшему Неизвестному. Множество раз за свою жизнь убеждался я в истинности этих слов. И вновь убедился.

«А мог бы жить», — подумал я, разглядывая труп.

На вид Белобородову было лет двадцать пять, может, чуть больше. Совсем молодой. Ещё жить и жить.

Не вышло.

Продолжая осмотр, я перешёл из кухни в комнату.

Складывалась впечатление, что совсем ещё недавно уют в этом скромном жилище поддерживала зрелая женщина, но случилось нечто, после чего эта однокомнатная квартира стала стремительно превращаться в настоящую холостяцкую берлогу. Заметно это было по многим мелочам. К примеру, скатерть на столе лежала хоть и стиранная, но плохо глаженная, да и дырочку от случайного прикосновения сигареты никто заштопать не удосужился. Рама окна подкрашена, но стёкло заляпано грязными дождями. Цветов в квартире полно, но все эти фикусы, драцены и прочие фиалки-кактусы поливаются, похоже, крайне нерегулярно, земля в горшках уже совсем потрескалась. Посуда в старой, ещё советских времен, «стенке» расставлена аккуратно, но слой пыли на полках с палец. Обратно же, постельное бельё на тахте собрано в рулет, но не спрятано. Характерная, кстати, деталь. Стало быть, убирать-то за собой парень был приучен, но спросить-поругать теперь некому. Собрать собрал, а потом плюнул — некогда! — и побежал по делам.

Глядя на все эти несообразности, я предположил, что ещё совсем недавно жил Алексей Белобородов вместе с мамой.

Сперва предположил, а только потом обнаружил среди фужеров и салатниц фотографию женщины в скорбной рамке.

«Хорошо, что не дожила мамаша до такого чёрного дня, — подумалось мне, когда я разглядывал этот нечёткий, увеличенный с паспортного, снимок. — Хотя, если бы была жива, может, и уберегла бы непутёвого сына. Тут не угадаешь».

В углу на тумбе рядом с тахтой стоял музыкальный центр. Я подошёл, нажал на кнопку «eject», принял выползший диск и ознакомился с лейбом: группа «Lacrimoza», альбом 2005 года «Lichtgestalt». Белобородов оказался поклонником тонких готических экзерсисов. Пришла мысль поискать коробку от диска, название которого перевёл на русский как «Светоносный Образ». Разыскав коробку (лежала в развале среди прочих), я заценил положение вещей и выяснил: восемь композиций, общее время звучания — час и три минуты. Глянул на часы, прикинул хвост к носу, и вышло у меня, что в одиннадцать тридцать Алексей Белобородов был ещё жив. Следовало всерьёз обдумать эту информацию, но тут завякал мобильник.

Звонила Лера.

Что-то быстро дожевав и быстренько проглотив, она бодро поприветствовала:

— Приветик, шеф.

— Здравствуй, детка, — отозвался я.

— Шеф, мне надоело дома сидеть.

— Верю.

— А когда мне можно будет выйти из клетки?

— Как только, так сразу.

— Я серьёзно, шеф.

— И я серьёзно.

В этот миг в голове появилась и застряла мысль, что я нечто важное пропустил при осмотре кухни. Продолжая разговор, направился туда.