Читать книгу - "Осквернитель - Павел Корнев"

– Да, мастер? – подошел тот.

– Деньги.

– Одну минуту. – Дега выбежал из зала и вскоре вернулся, не без труда таща кожаный дорожный саквояж. – Вот. – Он передал мне свою увесистую ношу, тихонько прошептал: – Тысяча до последней кроны, ага. – И уже обычным голосом предложил: – Могу донести.

– Нет, – отказался я. – Еду один.

– Один? – всполошился помощник и прошептал: – С такой-то кучей золота?!

– А что со мной может случиться? – хмыкнул я. – До «Жареного карася» довезут, а в сквере всегда зевак полно.

С этим Клаас спорить не стал.

– Так-то да, – пробормотал он, тяжко вздохнул и спросил: – Точно не понадоблюсь?

– Нет.

– Хорошо, тогда распоряжусь насчет кареты.

– Иди.

Я налил себе вина и оглядел притихших подельников.

– За Шарля и Майло! – поднял бокал.

Все выпили, я в очередной раз посмотрел на часы и вдруг понял, что просто тяну время, не желая расставаться с деньгами. За здорово живешь отвалить толстяку тысячу заработанных потом и кровью крон – как серпом по известному месту!

И это плохо. Не с последним ведь расстаюсь, а голова, она одна. Раз снимут с плеч – и все, не пришьешь обратно. Совсем, видать, быт заел. Будто обыватель какой, право слово.

Обыватель не обыватель, но если корабль с опиумом задержится, небо с овчинку покажется. А ведь море – стихия непредсказуемая; останусь без товара – конец, уже не выплыву. Слишком много на эту карту поставлено. Никогда себе такого не позволял, и вот оно как вышло.

Бесов праздник!

Нервы, это все нервы. Завалиться бы к Берте, да нельзя.

Нельзя, нельзя, нельзя!

Ничего нельзя, беса в душу! Обложили, как есть со всех сторон обложили.

Поймав озадаченные взгляды подельников, я заставил себя улыбнуться и поднял с пола увесистый саквояж.

– Вынужден вас оставить, господа! Важная встреча. – И, отмахнувшись от расспросов, покинул обеденный зал.

К «Жареному карасю» мы подъехали без четверти пять. Выглянув в окошко, я раскрыл саквояж, полюбовался на аккуратные столбики обернутых пергаментом золотых монет и с тяжелым вздохом щелкнул застежками. Взял трость с вложенным клинком и уверенно распахнул дверцу.

Деньги – тлен. Если все пойдет как надо, эта злосчастная тысяча окупит себя сторицей, а нет – тоже не беда. Мертвецам золото ни к чему.

Какой прок от него в Бездне? Там души в цене.

– Мастер? – забеспокоился Ори, заметив мою нервозность. – Вас проводить?

– Ждите здесь, – отрезал я и зашагал к «Жареному карасю».

Внутрь заходить не стал и свернул в неприметный закуток, где из-за покатых крыш проглядывали кроны деревьев. Узенький проход меж глухих стен вывел меня в безлюдный переулок, и я помянул недобрым словом Клааса, не удосужившегося предупредить о том, что здесь настоящий лабиринт.

Арка, вышарканные каменные ступени, замусоренный дворик, натянутые на верхних этажах веревки с выстиранным бельем. А где-то совсем рядом – стук копыт по мостовой и гул запруженного людьми сквера.

Саквояж оттягивал руку, и я даже немного запыхался, но вмиг позабыл про усталость, когда в очередной арке наткнулся на человека в широкополой шляпе и длинном плаще.

Не по погоде одежка, да и место для встречи неподходящее, печально подумал и, переложив саквояж в левую руку, поудобней перехватил трость.

– Приветствую вас, Себастьян! – добродушно улыбнулся мастер Васкес, но глаза его остались колючими и настороженными.

– Полагаю, это не случайная встреча, – поморщился я.

– Нет, – подтвердил учитель фехтования и откинул полу плаща, высвобождая из-под нее рукоять шпаги.

– Могу чем-то помочь?

– Вы мне нравитесь, честно, – произнес Васкес, – но дело есть дело. Ничего личного.

– И много вам заплатили?

– Достаточно, – отрезал бретер и обнажил шпагу. – К бою!

Я с сомнением поглядел на свою трость, потом качнул саквояж и кинул его к ногам наемного убийцы.

– Тысяча золотых, – указал на весело звякнувшую сумку. – Забирай и проваливай.

– Пусть я и новичок в городе, – покачал головой Васкес, – но я знаю, у кого можно брать деньги, а у кого нет.

– Уверен?

– Более чем!

– Тогда потанцуем. – Я демонстративно поднял трость, а потом вдруг крутнулся на пятке и бросился наутек. В прежней жизни частенько приходилось спасаться бегством, да и жулики те еще рыцари без страха и упрека, а вот для бретера этот фокус оказался полной неожиданностью.

Показать врагу спину? Позор!

Да и золото! Оставить без присмотра эту бесову кучу золота?!

В итоге, прежде чем кинуться вдогонку, Васкес промедлил мгновение или два, тем самым позволив мне оторваться на добрый десяток шагов. Впрочем, до выхода из лабиринта узеньких улочек еще оставалось бежать и бежать, когда он сократил отставание, и меж лопаток начало зудеть в ожидании неминуемого удара в спину.

Бесы побрали бы длинные ноги Васкеса!

Скатившись с очередной каменной лестницы, я поднажал, пронесся по узенькому переулку и едва не поскользнулся в грязи, поворачивая за угол. Там резко развернулся и только перехватил трость двумя руками, как следом вылетел Васкес. Вылетел – и кубарем покатился по земле, когда увесистая рукоять с хрустом врезалась ему в колено.

Устраивать фехтовальный поединок с мастером шпаги?

Вот уж и даром не надо! По старинке оно надежней…

Распластавшийся в грязи бретер оперся на свободную руку и наугад взмахнул шпагой, но я уже скользнул ему за спину и со всего маху врезал по затылку. Неожиданно резко хрустнуло; Васкес обмяк и уткнулся лицом в лужу помоев.

Я осторожно подступил к нему, попытался нащупать пульс, но нет – фехтовальщик отправился в Бездну.

Досадно, стоило бы расспросить для начала. Погорячился, но с этим неблагодарным ублюдком по-другому было нельзя. Запросто мог во мне дырок наделать.

Тут я вспомнил о золоте, рванул обратно и едва не опоздал: рядом с саквояжем уже отирался какой-то бродяга.

– Ну-ка брысь! – рявкнул на него, и оборвыша словно ветром сдуло.

Слава Святым! Хоть в чем-то повезло.

Я подхватил саквояж и поспешил к скверу, ломая голову над тем, кто навел на меня Васкеса. Вариантов на самом деле было немного: либо кто-то из своих, кто был в ресторации, либо сам Ференц.

Изящная комбинация, если так подумать: одним махом и от меня избавиться, и золото заполучить.

Но зачем? Какой толстяку прок от моей смерти?