Читать книгу - "Охотники. Книга 1. Погоня за жужелицей - Лариса Бортникова"

Почему-то Даше эти расспросы показались неприятными, она выхватила кулон из рук дяди Миши и спрятала его в кармашек.

— Так вот… Сколопендра кольчатая, или Scolopendra cingulata, достигает десяти сантиметров в длину… Если вам любопытно, я вам покажу уникальный экземпляр… Отловил неделю назад…

Они уходили прочь, дядя Миша увлечено трещал, а Бессонов все оглядывался на Дашу. Глаза его, прозрачные и желтые, как у кошки, зловеще блестели.

Как всегда, когда становилось не по себе, Даша искала утешения у старой няньки. Почему-то именно грубая, вздорная Нянюра как никто другой умела восстановить Дашино душевное равновесие. Ляпнет какую-нибудь чепуху, раздразнит, разозлит, доведет до белого каления, и тут надо хорошенько топнуть ногой, крикнуть «Няню-юра», и внутри отпускает. Няньку Даша нашла в беседке за самоваром. Там же были и матушка Феврония, и Лидия Николаевна. Они чинно отхлебывали чай из глиняных, в горох чашек и вполголоса беседовали. Говорила больше монахиня, Нянюра выглядела какой-то необычно услужливой, а тетя Лида, наоборот, волновалась так сильно, что то снимала, то надевала соломенную с лиловым бантом шляпку — предмет тихой Дашиной зависти. «Вот. Заодно и тетечку Лидочку спасу. Она бедняжка, наверное, уже тысячу раз выслушала рецепт смородины, перетертой с сахаром, и хорошо, если к вечеру из противоречия не надумает все смородиновые кусты выдрать с корнем». Даша собиралась было уже выскочить на тропинку и появиться перед беседкой, как ветер донес сказанное тетей Лидой. «Я не знаю… В это человеку здравому даже поверить невозможно! Если бы не вы, матушка, я бы решила, что меня разыгрывают. Ну надо же… И Дашенькина Жужелица тоже, выходит».

«Так-так. Любопытно. То дела никому не было, то теперь все вокруг только и заняты тем, что говорят про Жужелицу», — насторожилась девочка и подобралась поближе. Подслушивать, разумеется, не годится, но если чуть-чуть — ничего страшного. Во всех книгах самые важные вещи происходят с героями лишь потому, что они вовремя наступили на горло правилам приличия.

— Даст бог, не понадобишься, Лидия… Дай бог, обойдется. Однако суета вокруг идет недобрая, и со дня на день всякое случиться может. Ты, милая, главное, не тревожься заранее. — Голос у старой монашки был такой гулкий и грубый, словно в ее горло вкрутили медную трубу. — Живи как живешь. Вон, Анюта говорила, ты гостей любишь у себя собирать…

— Ну… Да. Люблю, — тетя Лида как-то не очень ласково покосилась на Нянюру. Та сделала вид, что происходящее ее не касается, цапнула с тарелки черствую баранку и чересчур задумчиво принялась ее жевать — точь-в‑точь нашкодившая коза.

— Это хорошо. По-христиански. Тут вот записочка у меня… — Феврония пошевелилась и, словно фокусник из цилиндра, вытащила из складок своего не по погоде жаркого одеяния тоненький молитвослов. Раскрыла его, полистала, нашла сложенный вчетверо тетрадный листок. — Тут имена записаны. Так ты когда помочь мне согласишься, я передам, чтоб заходили к тебе на чай по-простому, без приглашения. А чтобы ты кого не перепутала, шепну тебе секретное слово. По этому слову ты их и узнаешь. Посмотри повнимательнее, кто да что, разузнай, готовы ли по первому сигналу тебе Предмет передать. Привечай почаще, чтобы у соседей на них глаз уже намозолен был и никаких подозрений они ни у кого вызывали. Слово же такое…

Келарша прошептала что-то так тихо, что Даша не выдержала, подкралась поближе и стала слушать еще внимательнее, поскольку приличиям к этому моменту должно было стать уже все равно.

— Предметы свои без острой нужды никто тебе на руки не даст, — посерьезнела Феврония и заговорила быстро, отчетливо: — Ты не Хранительница. И права у тебя такого нет, а главное — сил. Но если вдруг срочность или беда — возьми и спрячь хорошенько.

— А почему же вседержители эти ваши не могут сами вещи у себя собрать, я‑то вам зачем? А вдруг все перепутаю?

— Хранители, — поправила монахиня. — Могут. И я могу. На случай, если не успеют до меня добраться, мало ли… в Москве надежные руки нужны. А там сейчас ни одного Хранителя не осталось. Или померли, или по норам разбежались. Время нынче такое… Трусливое нынче время. Вот так-то! Я бы Анюте наказала, тебя бы попусту не тревожила, но в записочке очень непростые люди есть. Ну и кто из них полудуре безграмотной доверится?

— Иш-шь ты, — обиженно зашипела Нянюра в баранку. — Я еще помудренее тебя буду.

— Ты, Лидия, главное запомни, — мать Феврония на шипенье сестрицы даже ухом не повела, — если получится так, что прибудет от меня курьер, устрой так, чтобы гости твои собрались сей момент и были готовы ему свои вещи немедленно передать. Это понятно, милая?

— Да… Да, матушка. Конечно.

— Не «да, матушка-а‑а, конечно». А обмозгуй хорошенько. С мужем посоветуйся. Он — хозяин. Знать должен, потому что дело это опасное. А если надумаешь — ко мне в монастырь заедешь и скажешь. И храни тебя Господь. — Монахиня поднялась, окинула сестру скептическим взглядом и добавила: — И тебя, Анюта, тоже храни.

Даша юркнула в кусты, обожглась сильно крапивой, но сцепила зубы и не пискнула. Подождала, пока мать Феврония в сопровождении няньки уйдет, и только потом объявилась перед тетей Лидой. Та задумчиво вертела шляпку в руках. Дашу распирало любопытство, но признаться в том, что она подслушивала, было невозможно. Поэтому Даша просто примостилась на скамеечку рядом и решила помолчать.

— Ты мамин кулон отчего не носишь? — Шляпка упала на дощатый пол. Тетя Лида, кажется, даже не заметила.

— Не хочу сейчас, — насупилась Даша. — Мама говорила, что подарит мне его на восемнадцать лет. Тогда и надену. Чтобы честно.

— Вот и отлично! — Тетя вдруг обрадовалась. Ласково провела ладонью по Дашиным волосам. — Правильно, Дашута. Так и надо.

Тем же вечером в столовой состоялся малый семейный совет. Совет продолжался до самого рассвета и сопровождался восклицаниями, мольбами и нудными лекциями. Выпито было два самовара чая и съедена вся ветчина. Дашу и Митю-маленького по малолетству на совет не пригласили, поэтому Даша так и не узнала, что большинством голосов (тетя Лида, Нянюра и Саша проголосовали «за», дядя Миша воздержался) было принято решение принять предложение матушки Февронии и предоставить московскую квартиру для встреч людей весьма необычных и до этого Чадовым совершенно незнакомых.

* * *

Даша сидела в холодной детской, свесив с кровати обутые в валенки ноги, и разглядывала Жужелицу. И чего она этому шпиону понадобилась, хотелось бы знать. Все же правильно считается, что все англичане издевательски высокомерны. Вспомнив про нелепый кусок шпалеры и про дурацкую шутку англичанина, Даша сморщила носик. Будь ей десять лет, возможно, ей показалось бы это смешным, а сейчас… глупость. К чему, спрашивается, было над ней подтрунивать, как над маленькой? Даша погладила Жужелицу по спинке. Ей на долю секунды показалось, что жучок вздрогнул, но тут раздался шипящий голос Нянюры: «Быстрее, быстрее сюда давай, пока этот чертяка у себя там не очухался. Да ступай ты внутрь, чего в дверях застрял. И‑ишь дылда, ножищи отрастил, а бегать не научился». Даша замерла, прислушиваясь. В столовой снова наступила тишина. Ну либо кто-то разговаривал таким неслышным шепотом, что звуки не проникали даже через тонкую дверь. Не удержавшись, девушка спрыгнула с кровати и, подбежав к двери, прильнула глазом к замочной скважине. Видно было немного: кусок стола, стул, и угол печки. Прошла Нянюра, бросила что-то в ведро для золы. Ушла. Мелькнула юбка тети Лиды… Снова Нянюра. Да кто же там уже пришел!