Читать книгу - "Тёмный маг. Книга 3. Перепутье - Илья Ангел"

– Что именно вам непонятно, Дмитрий Александрович? – он оторвался от очередного документа, с которым работал и перевёл на меня вопросительный взгляд.

– Как вы вообще согласились на подобное? – спросил я, теперь понимая враждебность ко мне многих представителей моего факультета. Хорошо, что основных родов, попавших под удар Александра Наумова, в школе в этот период не было. Иначе меня бы точно прирезали где-нибудь, накинувшись толпой.

– Это основной постулат крупного бизнеса, – спокойно ответил Гомельский. – Кто сильнее, тот получает всё. И ничего личного. Что касается вмешательства Первого Имперского банка в эту схему на стороне вашего отчима, то это было выгодно вашей Семье, Дмитрий Александрович. Даже несмотря на то, что большая часть получившейся итоговой суммы вам не принадлежит. Мы держим руку на пульсе и все колебания рынка просчитываем задолго до того, как они начнутся. Мы Имперский Банк, Дмитрий Александрович, а все те, на кого открыл охоту Александр Юрьевич, нашими клиентами не являются и всегда находились в оппозиции Императорам.

– Если я это подпишу, то, как я понимаю, финансовая империя Гараниных окончательно рухнет? И вместе с Гараниными, существенно пошатнётся положение ещё трёх Родов, связанных с Георгием Гараниным финансовыми обязательствами? – я смотрел на бумаги, пытаясь не думать о том, что фактически держу в руках судьбу четырёх весьма сильных и влиятельных Родов.

– Это всего лишь бизнес, Дмитрий Александрович, – Гомельский смотрел на меня не мигая. – Никто не виноват, что эти люди плохо подготовились к удару судьбы.

– А Роман об этом знает? – задал, наверное, я самый неуместный в данном случае вопрос. Но лично для меня в настоящий момент этот вопрос был самым важным.

– Не имею ни малейшего понятия. – Всё так же равнодушно ответил Гомельский. – Но что-то мне подсказывает, что да, он в курсе того, что сейчас происходит с делами его Рода. Кстати, вы не знаете, как с ним связаться?

– Нет, не знаю, – честно ответил я и замер, глядя на документ, как на ядовитую змею.

Теперь мне стало понятно, о чём именно так долго говорили Ромка с отцом на новогодних каникулах. Саше не слишком понравилось отношение Гоши к сыну, да и угрожал тот мне всё-таки зря, может, ещё чего сделал необдуманного. Таким своеобразным и оригинальным способом отец решил преподать урок на примере Гоши, как именно нужно вести дела с тем, от кого напрямую зависит твоё благосостояние.

Не просто же так отец тогда обмолвился, что его знают, как очень жёсткого и жестокого бизнесмена. Теперь я это в полной мере смог прочувствовать и, наконец, осознать. Похоже, Полянский, Смирнов и Абрамов ещё раньше испытали на себе недовольство Александра Наумова. Или Гомельский прав, и это всего лишь бизнес, и нужно заранее просчитывать возможность остаться без дома, и если повезёт, то хотя бы в трусах.

– Если я остановлю процесс банкротства и выкупа активов Гаранина, чем это обернётся для нас лично? – наконец, спросил я, поднимая глаза на своего поверенного.

– Практически ничем. Убытки, конечно, будут, но не критичные, – пожал плечами Гомельский. – Всё изначально планировалось таким образом, чтобы основные дивиденды получить в самом начале акции, сыграв на нестабильности рынка. Сейчас идёт окончательный этап операции, направленный на лишение Рода Гараниных даже призрачного шанса вернуть потерянное. Даже не знаю, чем глава Рода так разозлил вашего отца. Обычно он всегда останавливался, но в данном случае изначально решил довести дело до полного краха.

– Ему не понравились кое-какие личностные качества Гаранина, – пробормотал я, снова уставившись в документ.

– Ну что же, так тоже иногда бывает, – развёл руками Гомельский. – И да, если всё остановить именно сейчас, то через два-три года Георгий Гаранин сможет вернуть без особого труда большую часть того, что потерял. Конечно, если пересилит свои, хм, личностные качества и подойдёт к процессу с холодной головой. Вы должны были увидеть, что сохранять основные предприятия и интегрировать их в ваш бизнес цели не стояло. Всё в конечном счёте уйдёт с молотка. Это переломный момент, и сейчас вам нужно определиться – выходить на финишную прямую или нет. Мы не планировали, что обвал на рынке произойдёт именно сегодня. Признаю, здесь был небольшой просчёт с нашей стороны. Изначально мы прогнозировали, что это случится перед Новым годом. Что-то произошло, о чём мы не знаем и что по какой-то причине не просчитали. Мы как раз разбираемся с этим феноменом.

– Я правильно понял, основная часть вырученных средств упадёт на личный счёт Романа Гаранна, и его отец не будет иметь к ним допуска? – спросил я, беря в руки ручку.

– За вычетом наших процентов, комиссии и налогов, – ответил Гомельский. – И нет, к этим счетам Георгий Гаранин никакого допуска иметь не будет. Как я уже говорил, он не является клиентом нашего банка, и мы очень редко идём на уступки подобного рода. Только с полного и юридически заверенного одобрения своих клиентов.

Я ещё намного подумал, после чего поставил заковыристую подпись в конце документа. Надеюсь, Гаранин-старший всё-таки не сможет добраться до этих счетов. Зато теперь мне понятны какие именно проблемы с отцом возникли у Ромки. Но это решаемо. Если Гоша не полный идиот, через полгода-год ему будет выгоднее сбежать из страны, спасаясь от кредиторов. Так, он хоть сумеет унести с собой остатки былой роскоши. Это выгоднее, чем оставаться здесь и продолжать третировать собственного сына. Если, конечно, Ромка не сломается и не вернёт ему вполне законно отжатое Наумовыми.

– Хорошо, – улыбнулся своей фирменно хищной улыбкой Гомельский, забирая у меня документы из рук. – Я в вас не разочаровался, Дмитрий Александрович. До скорой встречи, – и он быстро собрал свои документы и вышел из кабинета директора, оставив меня в гордом одиночестве.

Я не стал дожидаться Славу и ушёл из кабинета вслед за поверенным.

Глава 20

К гостиной Второго факультета я шёл в смешанных чувствах. Меня не хотело отпускать странное чувство после разговора с Гомельским. Похоже, это вопила моя совесть. Ей впервые пришлось вместе со мной принимать судьбоносное для кого-то решение, и она никак не хотела замолкать. С трудом успокоив этот чудовищный, с точки зрения того же Гришки, атавизм, я подошёл к двери гостиной Второго факультета.

На этот раз стучаться не пришлось. В это время в дверь как раз входил староста Второго, которого я и окликнул.

– Эй, Меркулов, привет, – пятикурсник, последний год учащийся в школе, оглянулся и, скривившись, тем не