Читать книгу - "Вондер. Том 1 и Том 2 - Дмитрий Крам"

от нас зависит. Ты неглупый парень. Я уверен, сделаешь все правильно. А мы подставим плечо, куда бы ты нас ни повел, — я похлопал его по спине и пошел к рыжей, что стояла на носу.

— Не делай вид, что способна к рефлексии, — сказал я. — Задумчивость тебе не к лицу. Появляется ощущение, будто у тебя есть мозги.

— Ты выдыхаешься, — безразлично ответила она. — С каждым разом шутки всё слабее и слабее.

— Пошли в каюту, — пихнул я её.

— Что? Сам предлагаешь? Да ты никак яйца отрастил, — сразу приободрилась она.

— Тяжелый был денек. Надо расслабиться.

— О! Так я тебя расслабляю.

— В основном напрягаешь. Но мне очень уж нравится наматывать твои волосы на кулак.

Глава 54

— Привет, — раздался в динамиках голос Таты. — Что ты совсем про меня забыл, — сказала она, вызвав укол совести.

— Прости, — ответил я. — Эта работа все силы из меня вытягивает.

— Мне приехать?

— Нет. Знаешь, давай лучше я к тебе. Соскучился.

Летучая мышь так и не прилетела, так что я ехал с тягостными мыслями. Было неприятное чувство, будто меня кинули. Ладно меня, я ведь еще и друзей напрягал. Взял на себя некие обязательства посредника.

Я пришел к девушке, просто отключил голову. Мы готовили вместе. Посмотрели китайскую дораму про мужика, что распутывает дела, ходя сквозь сны. Конечно, всю матчасть там извратили, но в сценаристы старались. Я пытался делать вид, что всё хорошо, но ночные события последних дней все же рвались в реал, и Тата увидела всю эту тяжесть.

— Что-то случилось? — заглянула она мне в глаза.

Я кратко поведал ей обо всех наших скитаниях и сражениях, добавив в конце:

— Если б можно было хотя бы два денечка не просыпаться, мне бы хватило времени. Но одной короткой ночи мало, чтобы попробовать всё наладить.

— А что именно тебя гнетет?

— Ну как тебе сказать, — вздохнул я, собираясь с мыслями. — Попробую на твоем языке. Знаешь же картину Джона Эверетта Милле «Странствующий рыцарь»?

На секунду она задумалась, а потом кивнула.

— Да, помню. Мужик в латах разрезает путы и спасает голую женщину, привязанную к дереву.

— Так вот, если быть хорошо погруженным в историю, то картина не такая однозначная. Потому что странствующий рыцарь, это очень часто еще и источник проблем, и совсем не факт, что не он её к столбу привязал изначально.

— Ты намекаешь.

— Да, — не дал я закончить ей. — Всё именно так. Мрачновато, в общем. Не то, чем видится. Тяжко сейчас. У каждого своё понимание настоящего и будущего. Мы все будто по пороховому складу с факелами идём.

— Мне почему-то кажется, ты со всем справишься, — проникновенно посмотрела она мне в глаза, взяв за руку. — Ты сильно изменился за последнее время. У тебя стало столько внутренней силы. Я не могу это объяснить, просто чувствую.

— Мне бы это почувствовать не мешало, — грустно усмехнулся я.

— У меня для тебя небольшой подарок, — она потащила меня к накрытому холсту и одним движением сорвала простыню.

Я несколько секунд разглядывал изображение.

— Вау, — искренне восхитился я.

Картина словно бы распадалась на пятерку разных, но при этом смотрелась и как единое целое. Снизу был седовласый загорелый всадник с копьем на сером или белом жеребце, вокруг золотые осенние тона. Верх этой части изображения плавно перетекал в низ другого сюжета. Там путник на лошади уже на берегу реки или моря. Небесная граница снова размывается и срастается сразу с тремя картинами. В правом верхнем углу вдалеке силуэт конного воина на фоне зеленого закатного неба, видны ветви мрачного леса. Посередине сотканный из облаков мужчина с пикой. Он похож на того, что в самом низу, но вместе с тем лица не имеет. А слева персонаж на лошади едет в сторону горизонта на фоне большого полумесяца, а за спиной у него винтовка, что совсем выбивается из общего ряда, добавляя традиционной для сна сюрреалистичности.

При этом границы между всеми пятью всадниками почти невидимы, как и во сне, ты незаметно перетекаешь из одной локации и сюжета в другие. Неясным до конца остается — один и тот же это персонаж и конь или разные. Или герой неизменный, а меняется животное, а может, наоборот, хозяин каждый раз гибнет и верный жеребец честно несет службу перед новым человеком.

Загадок на картине было много, и я, рассматривая её, вообще выпал из окружающего пространства.

— Границы реальности очень тонкие, — тихо проговорил я спустя время. Почему-то в голове вспыли слова того психа-поджигателя, но исторгнутые в пылу приступа в тот момент они были очень живыми, и сейчас идеально описывали впечатление от картины. — Это невероятно, Тат. Твой талант… Ты должна этому жизнь посветить. Картина буквально пульсирует. Как бы тебе объяснить, она прямо как трансформатор резонирует в этой реальности, понимаешь.

— Я попала, — со счастливой улыбкой заявила она, и даже глаза заблестели. — Я так рада, что удалось. Как в трансе всю неделю рисовала!

* * *

Я видел Азбург разным. В первый день он мне казался простым и понятным, комфортным. Захолустье, созданное, чтобы оставить у тебя приятную зарубку в памяти: «Здесь я начинал». Потом увидел его эдакой каменной черепахой, которую мне пришлось расковырять. Затем крепость предстала в образе зализывающего раны мастодонта с девизом: «Вы букашки, все подохнете, а я как стоял, так и буду». И теперь я видел обновленный город, город, пестрящий флагами и гербами. Поселение праздновало свои последние дни.

Седовласые мужи в чуть великоватых доспехах встречали меня щербатой ухмылкой. Юные, еще не ощутившие на губах вкус чужой крови, охотники из далеких селений и горных деревушек тренировались, отрабатывая удары по воздуху. Десятки игроков им помогали, кто-то дарил снаряжение, другие объясняли, как правильно бить. Клановые сноживущие бегали с языком на плече, но морда у всех и каждого была довольная.

Кто-то сверху принял волевое решение ЖИТЬ. Жить, несмотря ни на что. Улыбаться даже в последний день мира. Сейчас я видел сердце Нордии и шел к тому, кто запустил кровоток.

— Ура Снору Храброму! — крикнул я, увидев, как на стене водружают на длинный шест флаг Нордии, а рядом герб Азбурга.

— Ура Снору Храброму! — вскинули клинки солдаты на стене.

Владыка города принял решение. Осталось узнать его и умереть в попытке исполнить задуманное.

— Мой ярл, — склонился я у трона.

— Брось формальности, друг, — поднялся он и, тепло улыбнувшись, обнял меня.

За ночь с ним произошла колоссальная трансформация. Он, наконец-то, не только осознал, но и принял то, что властен управлять, вершить судьбы, карать