Читать книгу - "Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева"

Тихую, безветренную ночь разорвал цикличный крик филина. Кроме него и треска поленьев в костре, чащу наполняло загнанное дыхание двух людей. Не продлившись слишком долго, оно оборвалось низким мужским стоном.

Несколько минут, показавшихся вечностью, Иветта считала звёзды на небосводе, вновь горевших серебром, а не холодными изумрудами, и размышляла о скорби, которую Рихард излил в неё вместе со своим семенем. Руки керника обнимали её как-то непривычно и отстранённо, а мысли его были далеко. Остались на Лысой горе вместе с телом Куштрима.

Ей думалось, что здесь, в цветущих рощах Рубиновых палат, горечь и печаль отпустят его. Она не видела его таким даже после Кривого рога. Будто бы он только сейчас осознал, что произошло.

Братству Стражей пришёл конец.

Она придвинулась к нему ближе, кладя голову на взмокшую грудь и вслушиваясь в мерный ритм сердца. Обратилась к эламансии. Свет подсказал: повисшее на плечах Рихарда бремя было столь тяжёлым, что его не вынести, не сломав кости, даже если разделить пополам. Но она попробует.

Она разлепила пересохшие губы, чтобы высказать свою поддержку, но Рихард вдруг заговорил первым:

– «Не молвлю я о грехах, покуда сам не чист. Спрячь свой страх, наш путь всё так же тернист, – он вдохнул, набирая в грудь побольше воздуха, и произнёс громче: – Как хлыст, в ледяных руках сечёт нагую плоть до мяса. Слово твоё, что грело в сенях, наросло на кожу проказой».

Знакомые строчки...

Ах, да. Юрген.

Что ж, если Рихард нашёл утешение в поэзии, как время от времени делал раньше, она только рада.

– Ты хотела что-то сказать? – спросил керник чуть погодя.

– Нет. Ничего, – отозвалась она, приподнимаясь на локтях и заглядывая в его лицо.

Утомлённое лицо с поздними морщинами и омутом лукавых чёрных глаз, не растерявшими свой проницательный прищур и сейчас, затянувшись горьким пологом.

– Хотела спросить, как я? – проговорил Рихард. – Паршиво, чародейка. Об этом я сам тебе скажу, не испытывай на мне колдовство.

– И не собиралась, – с толикой возмущения буркнула Иветта и подвинулась, чтобы снова улечься на его грудь.

Рихард не дал ей этого сделать, удержав за подбородок на месте. Хватка его редко когда отличалась нежностью, и Иветта не поморщилась, а наклонилась к его губам, в которые керник яростно впился. Выпустил он её также резко, разжав пальцы.

Иветта вернулась к предыдущей позе, всё ещё ощущая на губах сломанный болью поцелуй и недоумевая, почему не может исправить это.

Почему она сочувствует ему, но в то же время его скорбь нисколько в ней не откликается?

Ей... Как-будто всё равно. Ей просто жалко его, жалко Куштрима, Стражей... Однако за жалостью ничего нет. Да она сама здесь находится ради того, чтобы хотя бы на пару часов забыть о Катэле и прочих бедах, мысли о которых насиловали её разум с осени.

Чтобы облегчить своё бремя.

Есть же вещи поважнее, чем смерть одного старика. Гораздо важнее.

«Ну ты и дрянь...»

Она принялась лихорадочно соображать, чем бы таким подавить визги совести в голове. И не найдя стоящей альтернативы, выдохнула:

– Так твоя фамилия... Кардиган?

Иветта была более чем уверена, что он не ответит. Или рассердится – тоже, как никак, отвлечение, ему бы пошло на пользу. Но вместо этого она почувствовала, как грудь под её головой вздрогнула, наполнившись смехом.

– Ты веришь ведьмам?

– А с чего бы им врать об этом?

Он промолчал. Она знала, что он усмехается.

Иветта снова сменила положение и посмотрела на него. Рихард встретил её взгляд, не торопясь с ответом.

– Как ты связан с Кардиганами?

– Какая теперь разница? – керник закинул руки за голову. – Сорок лет прошло.

– Расскажи.

– Не отступишь?

– Нет.

– Ладно, – как-то легко сдался он и облизнул нижнюю губу в раздумьях. – В конце концов, это клятая ведьма распалила твоё любопытство, а не я. Мой отец принадлежал дворянскому роду, а мать была продажной женщиной, помнишь? В Вайленбурге многие аристократы имели репутацию завсегдатаев борделей, поэтому узнать, кто конкретно из них зачал меня, не представлялось возможным. Я не искал встречи с отцом целенаправленно, но отчего-то продолжал слоняться по притонам после заказов, слушая местные сплетни. Пока однажды до меня не дошёл слух о том, что Томас Кардиган, сын графини Филиппы, старшей сестры герцога, перестал посещать одно заведение, когда оттуда сбежала некая девушка. Это был любимый бордель господина, пусть и не самый роскошный. С тех пор он ищет увеселения в других местах. Девушку звали Марта.

– Твоя мать?

– Да, – Рихард бросил взгляд на рукоять кинжала, видневшегося среди сваленной в кучу одежды. – Это могло быть совпадением, но пара монет быстро развязали язык хозяину того борделя. Он подтвердил, что это была та самая Марта. Моя Марта. Сбежавшая из города из-за того, что решила сохранить дитя от знатного выродка.

Иветта молчала, переваривая услышанное. Глаза её также уткнулись в именные кинжалы Рихарда. Марта и Агата.

– А кто... Чьим именем ты назвал второй?

– Моей сестры. Она умерла в утробе. Не знаю, кто был её отец. Я появился через три года только.

Иветта не сумела посмотреть на Рихарда, продолжая пялиться на его оружие. То, с какой он лёгкостью он говорил об этом, не укладывалось в голове.