Читать книгу - "Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева"

Это полукровке следовало безостановочно хлопать ресницами в ошалении от происходящего, но она была такая... Такая...

Такая спокойная. Аж бесит.

Сегодня настала её очередь четвертовать словами, и он уступил, заинтригованный тем, что она скажет дальше.

– Ты помнишь, что императрица хотела получить? – вдруг выдала полукровка.

Золотой глаз прорезал на его лице полосу, затем метнулся к книгам.

– Помню.

Решила расставить все точки. Что ж, пора.

Память уколол вопрос, который он давно хотел ей задать, но который глушил внутри, страшась ответа. Рычаг становилось держать всё труднее.

«Да катись оно всё».

Он отпустил его.

– Зачем ты это сделала? – произнёс Конор, до конца не веря, что сплёл его язык.

Но сидевший червём в мозгах вопрос всё же вылетел наружу, а за ним последовал другой:

– Зачем ты предложила себя?... Вместо меня.

– Вернула должок, – флегматичный вздох ударил его под дых. – Наверное, это никогда не закончится, пока мы оба живы. Так и будем бегать друг за другом, вытаскивая из неприятностей.

В голове что-то вытянулось до скрипа и треснуло, но он сохранил хладнокровие. Отстранённость её поражала и выводила из себя.

– Ты дура, – хмыкнул он, усмехнувшись. – Просто конченая дура.

– Лучше было отдать тебя императрице? – полукровка перестала подсчитывать взглядом книжки в стопках и обернулась. – Я-то там полгода протянула. А тебя прибили бы в первый же день.

– Это я тебя прибью, если ещё раз такое вытворишь, – звенящий шёпот врезался в пыльный воздух, рассекая мирный тон разговора пополам. – Клянусь небесами. Убью нахуй.

Всё, что она собиралась сказать, отпало, и полукровка просто стояла и смотрела на него, почти не моргая. Конор же, раскалённый и злой, как внутренности ада, лихорадочно пытался нащупать в себе рукоять рычага, но та ушла слишком глубоко, погребённая под тонной чувств.

Чувств.

С каких, мать их, пор они у него завелись?

«Так давно, что поздно спрашивать об этом, дружище».

Он не хотел думать о том, что пересёк полмира ради этой мелкой сучки, которая сама себя впутала в неприятности, преднадначавшиеся для него. Которая пошла на жертву...

Ради него.

Он получил ответ, и тот распял его как агнеца, содрал шкуру и позволил подлинному ужасу придушить его.

Осознание того, насколько всё далеко зашло с полукровкой, толкнуло его с обрыва, на котором он как-то умудрялся балансировать столько времени, причём на одной ноге. А бездна, что затем приняла его, была неожиданно заполнена теплом и светом.

Самое паршивое – полукровка не удивлена. Она стояла перед ним и видела его насквозь, влезла к нему в голову и копошилась там, отыскивая причины и следствия... Находила и прятала обратно.

Она понимала.

Это уже слишком.

– Тупая, самонадеянная, кичливая сука, – выпалил Конор.

Её лицо не изменилось.

– Ты меня слышишь?! – рявкнул он. – Великий Один, как меня угораздило спутаться с такой идиоткой? – он закатил глаза, будто действительно обращался к богам. – Может, раз он молчит, то хотя бы ты ответишь, отродье змеиное? А?!

Тишина.

«Да вспыли ты наконец! Не смотри на меня так...»

Какое-то слово вновь сорвалось с его языка, грязное, непростительное, но полукровка не отозвалась, продолжая глядеть на него, склонив голову к плечу. Она упрямо не желала давать ему встречной злости. Сердцебиение девчонки ни разу не сменило ритм. И глаза её...

«Ты не имеешь права так смотреть. Как будто я.... Как будто я...»

Принадлежу тебе.

Она преодолела расстояние между ними. Шла неторопливо, пока её лицо не замерло в каком-то жалком сантиметре от его. Конора словно окатило ледяной водой, а затем бросило в жар. Глаза нашли жилку на шее, выглядывающую из-под воротника куртки, и он проглотил слюну.

– Сперва ты ответь, – шепнула полукровка. – Временно или нет?

Он промолчал. Она не сдавалась, замерев подле него и не шевелясь. Истая пытка.

«Ответь ей уже. Или целуй, вариантов-то у тебя нет».

Конор предпочёл не делать ничего. Гнев слез с него, стоило девчонке очутиться так близко, дать почувствовать на щеке своё дыхание и горячие волны, исходившие от тела.

Они выжгли всю злобу. И утащили в царство солнца.

Она улыбнулась, прикоснувшись припухшими от удара сехлинского кулака губами к его коже. Без похоти. Клеймя его позорной меткой ты-такая-тварь-но-всё-же-поцелуя.

Это вообще объяснимо?... Как... Что с такими прикосновениями обычно делают?

«Психованная».

Конор закрыл глаза:

– Тебе известен ответ.

Он повернул голову, и её губы соскользнули с щеки, встречаясь с его губами и закрепляя гадючкино торжество.

Он... разделил его.

Признал поражение – ирония, вконец извратившая его сознание.

Оставив Конора дальше ковыряться в бумажках чародея, Лета направилась вниз, окрылённая, но неспособная отделаться от ощущения, что целовала саму смерть. Нет, ничего такого, неестественного или дьявольского; от него исходило вполне человеческое тепло, тень он отбрасывал, да и в целом выглядел так, что она никогда бы не заметила отличий, если бы не знала заранее.

Разве что он вздохнул раза три за всё время, даже не пытаясь притвориться смертным.

Голос его, как и поза, привычно вещали с высоты о её никчёмности. С закрытыми глазами можно было услышать в его словах нотки раздражения, такие знакомые, ленивые и совсем уж очевидные. Эта давным давно отработанная схема каждый раз имела успех, в ней практически не чувствовалась фальшь.

Но не сегодня.

Ведь глаза его перестали врать. И таких она прежде не встречала – столь глубокие, мудрые и злые, они могли бы принадлежать падшему божеству, запутавшемуся в тенётах своей безграничной силы, сосланному на землю за самые тяжёлые грехи. Они обещали растерзать ей горло, а после зализать рану. Они велели бежать. Они восхищались. Вопрошали. Звали. Уступали.

Ласкали. Ненавидели.

За всё, что случилось.

В них было столько боли и непонимания, обрушенных на Лету разом, что она действительно должна была предпочесть побег. Но она, как долбаный мотылёк, с радостью полетела к своей гибели. Разве могло ещё что-то в этом мире распалить её сильнее, чем эти глаза и губы, окунуть её в ядовитый дурман эйфории, заставлявший чувствовать себя... живой?

Чёртова болезнь.

Коснувшись его, она ощутила, сколько огня было внутри, чёрного и холодного, циркулировавшего по телу вместе с кровью. Она боялась представить, какая чудовищная сила скрывалась в этих руках, сжимавших край стола до треска, пока она целовала его. Эти руки переломали бы и её. Истёрли бы в пыль.