Читать книгу - "Заточение - Джейн Генри"

произойти, но реальность всего происходящего немного шокирует меня. Да, будет интересно возглавить картель, будучи замужем за королем джунглей.

Но, полагаю, это сделает жизнь интересной.

Оказывается, я могу есть все. Он приготовил бекон, яйца, картошку и тосты. Намазываю масло на хрустящий кусок поджаренного хлеба и одобрительно напеваю, наслаждаясь насыщенным, терпким вкусом. Затем съедаю несколько ломтиков хрустящего, соленого бекона, яичницу с поджаренным картофелем до золотистой корочки. Я определенно заслужила такой аппетит.

— Боже мой, это самая вкусная еда в моей жизни.

Лев наливает мне еще одну чашку кофе.

— Ты когда-нибудь пила кофе, приготовленный на костре? Ела бекон, который еще шипит на чугунной сковороде, пока солнце не взошло над горами? Съешь это после десятимильного похода накануне, и ты подумаешь, что умерла и попала в рай.

— Хм, — говорю, намазывая масло на еще один кусок тоста. — Не могу сказать, что пробовала, но я готова к путешествиям. Только если там будет проточная вода. И, может быть, Wi-Fi. Кондиционер летом и отопление зимой. После того, как… ну, может быть, ребенок начнет ходить.

Замечаю, как он вздрагивает, когда говорю «ребенок».

— Кстати об этом, — начинает он, почесывая бицепс. Я смотрю на татуировку под его пальцами, темные буквы, которые гласят: Memento Mori.

— Что это значит? — прерываю я.

Он задумчиво смотрит на надпись.

— Помни, что ты смертен. Я напоминаю себе об этом каждый день.

Я моргаю.

— Совсем не мрачно.

— Нет, — говорит он, качая головой. — Это просто значит: цени жизнь. Сегодня. Сегодня может быть последним твоим днем.

Я думаю о безжизненных глазах Хавьера. О надгробиях в Колумбии с именами моих родителей.

Думаю о зарождающейся жизни внутри меня и задаюсь вопросом, не в этом ли весь смысл.

— Я тебя перебила. Ты хотел сказать что-то о ребенке?

Я все еще не могу насытиться едой. Она восхитительна, и я восстанавливаю силы.

Лев серьезно кивает, его теплые глаза встречаются с моими.

 

— Нам нужно быть осторожными, Изабелла. Жизнь, в которую мы вступаем, опасна не только для нас, но и для всех, кого мы приведем в нее. Если у нас будет семья… нам нужно быть уверенными.

Замираю с куском еды на вилке, тяжесть его слов опускается на меня.

— Ты имеешь в виду, если мы собираемся завести еще детей?

Он кивает с серьезным выражением лица.

— Я хочу, чтобы они были в безопасности. Хочу, чтобы ты была в безопасности.

Откладываю вилку и протягиваю руку через стол, беря его ладонь в свою.

— Лев, я знаю риски. И знаю, что наш мир не идеален. Но мы строим что-то новое, что-то лучшее. Вместе. И мы будем защищать нашу семью всем, что у нас есть.

Он сжимает мою руку, его глаза смягчаются.

— Я знаю, что будем. Но это потребует времени. Нам нужно действовать разумно.

Киваю, понимая серьезность нашего положения.

— Согласна. Мы будем двигаться шаг за шагом. Сейчас мы сосредоточимся на том, чтобы взять контроль и внести необходимые изменения. Все остальное придет, когда будет нужно.

Губы Льва изгибаются в легкой улыбке.

— Ты неустрашима, правда?

Улыбаюсь, поднимая чашку кофе.

— Поэтому ты на мне женился, не так ли?

— Среди прочего, — говорит он, пожимая плечами. — Это как-то связано с тем, что ты шпионила за нами, если я правильно помню.

Он подмигивает.

Как символично, что мы встретились на складе и покончили с Хавьером в том же самом месте. Как будто начало и конец истории. И теперь то, чего мы хотели, на что я надеялась — все это лежит перед нами.

Мне нужно сохранять ясность ума и полагаться на силу своих новых союзников.

— Давай обсудим наши планы.

Мы заканчиваем завтрак, и разговор переходит к нашим планам на день. Обсуждаем стратегию в Колумбии, союзников, с которыми нужно связаться, и изменения, которые мы внесем. Несмотря на предстоящие трудности, я чувствую воодушевление и целеустремленность.

Мне это нравится.

После завтрака мы с Львом быстро собираем чемоданы, готовясь к поездке. Когда складываю одежду в чемодан, не могу избавиться от чувства предвкушения и легкого беспокойства. Эта поездка в Колумбию — первый шаг к укреплению нашей власти и обеспечению будущего, которое мы хотим, объединив наши семьи.

Но сначала мы покончим с торговлей людьми.

Боже, как же я этого жду.

Просматриваю собранные вещи. Все остальное, что нам понадобится, мы найдем на моей родине.

Моя родина.

Волна ностальгии накрывает меня, когда думаю о возвращении туда, где выросла, где меня воспитали, к своему народу. Я никогда не забуду пышные, яркие пейзажи, холмы и красоту Анд. Свободу и покой, которые чувствовала, когда скакала на лошади по сельской местности. Ветер в волосах.

Музыку и танцы во время традиционных фестивалей, чувство гордости и радости, которое испытывала, празднуя свое наследие, как будто участвуя в древнем танце, в котором была лишь гостем.

Мои воспоминания приносят как утешение, так и боль, напоминая о том, что я создала и что потеряла.

Но то, что ждет впереди, все еще волнует меня.

— Ты в порядке? — спрашивает Лев, кладя руку на мою поясницу. — Тебе нужно печенье или лимонад, или что-то еще?

Улыбаюсь ему.

— Откуда ты знаешь, что это может помочь?

Он пожимает плечами.

— У меня есть сестра, мама и интернет.

Улыбаюсь ему, но он забыл одну вещь — его интерес к моему благополучию. Теперь я это знаю.

— Все хорошо. Просто столько всего произошло, и у меня смешанные чувства по поводу возвращения домой в Колумбию.

Он кивает.

— Это понятно.

Он наклоняется и быстро целует меня в щеку, но этого мне достаточно. Я делаю глубокий вдох и расправляю плечи, готовая к дороге. Мы заканчиваем сборы в рекордно короткие сроки.

Лев обнимает меня сзади, положив подбородок на плечо.

— Ты готова к этому?

— Да, но мне нужно знать. Где Рената?

— Она с Олли, — говорит он, открывая дверь машины и жестом приглашая меня сесть.

— С Олли, — повторяю я, но он не сообщает никаких подробностей.

— С ней все в порядке, — говорит он. — Обещаю.

Моя лучшая подруга в руках людей, которые еще месяц назад были враждующими мафиози. Но он прав, я должна ему доверять.

— Я могу с ней поговорить?

— Скоро.

Сажусь на сиденье. На улице прохладный осенний день, но сиденье теплое.

—