Читать книгу - "Заточение - Джейн Генри"

ли ты. Господи, позволь мне понести сумку своей жены.

— Ладно-ладно.

Я бросаю на него косой взгляд, пока мы идем по коридору к нашей комнате, отмеченной на карте.

Мы должны заняться сексом, это я точно знаю. Он упоминал что-то о соперничестве между ним и его братьями, кто быстрее заведет детей, будто им нужно заселить весь Нью-Йорк своими жизнеспособными генами Романовых. Логика подсказывает, что секс — путь к этой цели.

Хотя идея рожать детей в ближайшее время меня не особо радует, несколько тренировочных занятий я бы не отказалась провести.

И вот вам чистая правда… Он горяч. На уровне «зажги мою матку, могу ли я сесть вам на лицо, сэр».

Я, возможно, не раз представляла себя прикованной в его подвале. А то, как мы сработались в том вертолете… это было безупречно красивым и захватывающим.

Мы идем по коридору. Казалось бы, должно быть странно находиться на пустом курорте, будто здесь полно призраков, но ничего подобного. Даже приятно.

Мне нравится быть с ним наедине.

— Ты голодна? — спрашивает он. Наши шаги бесшумны на толстом ковре. Видно, что они готовились к нашему приезду, перед нами все еще видны следы от пылесоса.

— Не особо. А ты?

— Нет. Черт. Я только что вспомнил, что мы оставили торт в вертолете.

Я пожимаю плечами.

— Мне все равно. Я не ем торты. Это был милый жест, но я и так достаточно сладкая без лишних углеводов.

— Конечно сладкая, — фыркает он.

— И вообще, — говорю, наблюдая за его реакцией, — я только что вышла замуж за своего врага, так что особо праздновать нечего.

— Ммм. Верно подмечено. Если честно, эта вилла очень похожа на тюрьму. Выглядят они одинаково. Ты могла бы быть прикованной в моем подвале до сих пор.

Почему от этого он становится только привлекательнее? Я хочу его. ДА. Я чертовски его хочу, и вот я иду по коридору к спальне с главным соблазном Нью-Йорка.

Я с трудом сглатываю и пытаюсь отвести взгляд, но не могу перестать восхищаться им. Одетый во все черное, мышцы на плечах и руках напрягаются от тяжести сумок, но он не сутулится. Его тело — шедевр мужского совершенства, и я чертовски готова к этому.

Мне больше не нужно с ним сражаться. Не нужно от него прятаться. Мне нужно убедить его стать моим партнером. Нужно объединить отлаженные механизмы его семьи и моей… и заставить все это работать.

Я могу это сделать, должна. У меня нет другого выбора.

— Согласно карте… это наша комната.

Я поворачиваю ручку, и дверь открывается. Сдерживаю вздох.

— Dios mío16. Это великолепно!

Номер для молодоженов на вилле острова — это мечта. Панорамные окна от пола до потолка открывают захватывающий вид на океан, такой ярко-голубой, что он напоминает мне аквамариновое ожерелье, которое носила моя мама. Волны ласкают берег. Прозрачные белые занавески колышутся от океанского бриза. Роскошная кровать королевского размера с белоснежным бельем стоит в центре, а на прикроватной тумбочке нас ждет поднос с лепестками роз в форме сердца, окружающими бутылку шампанского в серебряном ведерке, и два хрустальных бокала рядом.

Осматриваюсь, пытаясь охватить все взглядом. Просторная ванная комната в стиле спа может похвастаться ванной на ножках с видом на океан и стеклянной душевой кабиной. Толстые белые полотенца на полке рядом со стеклянными бутылками лосьонов и мыла. Корзина с мочалками и еще больше лепестков роз. Каждая деталь намекает на роскошь и умиротворение.

— Боже мой, — говорю я, глядя на бескрайние просторы синего океана с балкона. — Не могу представить ничего более прекрасного.

Проходит мгновение, прежде чем его темные глаза встречаются с моими.

— Правда? — Его голос звучит низко, почти как мурлыканье. — Я могу.

Я с трудом сглатываю. Неужели сейчас Большой Злой Волк снимет маску и проглотит меня целиком?

Напоминаю себе: я сильная, быстрая, легко могу выбираться из трудных ситуаций. Но логика подсказывает, что от него не убежать.

Он был прав. Лучший способ привязать меня к себе — связать клятвами, и я уверена, что Михаил отправил нас на этот остров скорее для того, чтобы держать меня в заложниках, чем устроить нам медовый месяц. Я не могу сбежать. Даже если бы мне удалось ускользнуть посреди ночи, что бы я сделала? Плыла? Куда? Моя семья знает, что теперь я замужем за Львом.

Но я не хочу убегать от него, напоминаю себе. Мои инстинкты всегда подталкивали меня бежать. А теперь… самый большой вызов заключается в том, чтобы остаться.

Встречаю его взгляд. Облизываю губы.

— Ммм? Что может быть прекраснее этого? — спрашиваю я, стараясь говорить соблазнительно, но мой голос звучит тихо и приглушенно.

— Ты. Голая. — Он делает паузу после каждого слова, снимая с себя одежду. — На четвереньках посреди этой чертовой кровати.

Он стягивает футболку через голову и бросает ее в сторону наших сумок Затем расстегивает ремень. У меня пересыхает во рту. Наблюдаю, как он вытаскивает его из петель. Когда он щелкает им в своих больших, сильных руках, между ног нарастает напряжение и желание.

Он нужен мне. Я хочу его.

— На четвереньках? Как животное? — поддразниваю я.

— Как моя жена.

— Тебе нравится так меня называть.

Он качает головой.

— Ты даже не представляешь.

Его глаза горят, и когда он спускает джинсы, я вижу внушительную эрекцию в боксерах. Святые небеса, он так же возбужден, как и я.

Глаза Льва пылают, когда он смотрит на меня, и интенсивность его взгляда заставляет пульсировать между ног. Сдерживаю стон. Он подходит ближе, мышцы на торсе напрягаются, когда он притягивает меня к себе. Его тело горячее на ощупь, рельефное; этот мужчина — воплощение мужского совершенства. Его губы находят мое ухо, тепло дыхания обжигает шею.

— Раздевайся, — приказывает он низким, властным голосом. Я замираю. Когда не подчиняюсь сразу, он хлопает меня по заднице. Я взвизгиваю.

Мои руки дрожат, когда тянусь к топу и стягиваю его через голову. Бросаю на пол, пока его глаза блуждают по моему телу. Жар его взгляда согревает меня, словно физическое прикосновение.

Стягиваю шорты и смотрю на него.

— Мне тоже можно прикасаться?

Он прищуривается. Его голос звучит, как удар хлыста.

— Что я сказал?

О-о-о, Господи. Моя киска сжимается, и я сдерживаю стон. Я обнаженная перед ним.

Изображаю уверенную женщину, но годы вынужденной скромности так глубоко