Читать книгу - "Шляпу можешь не снимать. Эссе о костюме и культуре - Линор Горалик"

Например, эротический костюм – приблизительно единственный род костюма, предназначенный для того, чтобы к нему прикасался кто-нибудь, кроме непосредственного носителя. Это – единственная одежда, которую мы не только позволяем, но и нередко целенаправленно предлагаем трогать руками; единственный род костюма, в котором к визуальному высказыванию прибавляется высказывание на языке кинестетики, в котором тем, на кого направлено наше сообщение, предлагается не просто представить себе, какова текстура нашей одежды на ощупь, но и проверить свою догадку прикосновением.

Другой специфической чертой эротического костюма оказывается его удивительная, в плане бытования, близость к спецодежде почти любого рода: к униформе, к одежде врачей и маляров, даже к ритуальным костюмам священнослужителей. Эротический костюм – одежда с интенцией действия, и многое в нем – как и в спецодежде – устроено так, чтобы сделать это действие более эффективным – в самых различных смыслах. На одном уровне такой «эффективности» находятся вопросы психологического воздействия: как пастельные тона медсестринской униформы призваны благотворно воздействовать на пациента, так алые и черные кружева призваны благотворно воздействовать на участников эротической сцены; как облачение священника маркирует для остальных – и для него самого, конечно, – наличие существенной границы между миром горним и миром дольним, так прозрачный беби-долл или мужские трусы с хоботастым слоником на фронтоне маркируют для участников эротической сцены ее принадлежность к иному, неповседневному, «миру». Эта близость между эротическим костюмом и спецодеждой усиливается, если вспомнить, что первый не менее популярен в качестве костюма маскарадного, чем любая спецодежда. В частности, в книге Queen Bees and Wannabes[5] Розалин Вайсман замечает, что костюмированные вечеринки – единственная возможность для девушки появиться на людях в нижнем белье и «не приобрести репутацию шлюхи»[6]. Знаменитый фильм «Дрянные девчонки»[7], в основу которого легла книга Вайсман, предлагает зрителям сцену, в которой самая популярная девушка школы является на вечеринку в костюме плейбоевского зайчика, а ее не самая сообразительная подруга – совсем уж в прозрачном пеньюаре, для приличия нацепив на голову ободок с плюшевыми ушками и гордо заявляя: «Я мышка!» Таким же «зайчиком» наряжается на интеллектуальную студенческую вечеринку наивная героиня фильма «Блондинка в законе» – к своему последующему острому сожалению; между тем для нее самой такой выбор карнавального костюма естественен. Еще одной весомой иллюстрацией этого применения эротического костюма может служить тот факт, что очень многие магазины карнавальных принадлежностей перед Хэллоуином и Новым годом делают оптовые закупки у тех же производителей специализированных эротических костюмов (например, у американской компании Leg Avenue), что и секс-шопы.

Третий пример прагматической эффективности эротического костюма, роднящий его со спецодеждой, – уже упоминавшийся аспект «интенции действия». Как и большая часть спецодежды (исключим так называемый деловой костюм, чтобы не вдаваться в скучные формальные разграничения), эротический костюм нередко предназначен для физической деятельности, и во многих аспектах он служит для наиболее успешного осуществления этой работы. Он обеспечивает участникам эротической игры и сексуального акта доступ к телу, – в той мере, в которой этот доступ их интересует. Иногда такой «доступ» подразумевается буквально – например, когда речь идет о трусах, плавках, бодисьютах фасона crotchless, то есть без ластовицы. К другим примерам можно отнести мужские трусы с отстегивающейся ластовицей или молнией на передней части или кожаные панталоны для порки – с открытыми ягодицами. Во всех этих – и даже в гораздо менее радикальных – случаях белье фактически является секс-игрушкой. Один из простых примеров – съедобное белье, зачастую не обладающее выдающимися эстетическими (и вкусовыми) качествами, но позволяющее развлекательную эротическую интеракцию; впрочем, вполне популярные лифчики и трусики из нанизанных на резинки маленьких конфет имеют, например, и некоторое эстетическое, вернее – сугубо фетишистское преимущество, благодаря своему исключительному сходству с такими же ожерельями и браслетами из конфеток, одному из обязательных атрибутов западного детства. Белье со встроенными виброэлементами откровенно прагматично; отдельного разговора заслуживают костюмы, используемые в BDSM-среде: здесь иногда практически невозможно провести грань между эстетической и прагматической задачей того или иного элемента туалета. Скажем, ошейник с вмонтированными в него кольцами служит не только для маркировки статуса подчиняющегося, но и для привязывания или закрепления поводка; наручники не только возбуждают участников, но и ограничивают подвижность одного из них; маски, виниловые костюмы и другие аналогичные атрибуты служат для сенсорной депривации. BDSM-костюм – в рамках особенностей своего применения – по прагматичности не уступает костюму пожарного (не тому, от которого в секс-шопе оставлена только каска и трусы из неприятного желтого материала, а тому, от которого зависит эффективность работы пожарного – и, кстати, его безопасность).

Эротический костюм как высказывание

Если говорить о костюме как о непосредственном невербальном высказывании, которое делает носитель в каждый момент времени, то эротический костюм оказывается уникальным высказыванием, сделанным на вполне уникальном языке. Ниже, когда речь пойдет о непосредственной структуре современного эротического костюма, это высказывание можно будет рассмотреть в деталях; пока же имеет смысл остановиться на его общих характеристиках.

Когда мы надеваем эротический костюм, наше «высказывание» иногда приобретает невероятную прямоту. Это – один из редких примеров, когда мы, используя вестиментарный язык, «называем» вещи своими именами. Мы привыкли худо-бедно считывать костюмные сообщения окружающих, в том числе, например, – сообщения «Не трогайте меня» (скажем, – минимум открытого тела, капюшон, темные цвета), или сообщение «Флиртуйте со мной» (декольте и мини-юбка, – или, наоборот, романтическое платье и наивные локоны), или сообщение I Mean Business, которое транслируется нам деловым костюмом. Мы даже довольно неплохо считываем нюансы таких сообщений – в приведенном выше примере декольте и мини-юбка подразумевают иные правила флирта, чем костюм заблудившейся пастушки. Но для того, чтобы представить себе степень прямоты высказывания, делаемого при помощи эротического костюма, нам надо вообразить бизнесмена, у которого на лацкане пиджака болтается внушительных размеров табличка с текстом вроде: «Здравствуйте. Я рейдер. Я хочу, чтобы вы подробно рассказали мне о своем бизнесе, потом пожаловались мне на его слабые стороны (медленно), потом назвали мне контакты ваших доверенных лиц. Затем я положу руку вам на плечо, а вы положите передо мной учредительные документы вашей компании и отвернетесь». Эротический костюм нередко делает «высказывание» именно таким – он зачастую буквально описывает, что намерен делать его носитель и каких ответных действий он ожидает от партнера. Об этом аспекте эротического костюма наверняка задумывался каждый человек, дошедший до описания совершенно закрытой ночной рубашки с круглой дырой посредине спереди в романе Маркеса «Сто лет одиночества»; об этом же аспекте наверняка задумывались создатели черных женских трусов с надписью Whip This[8], расположенной на ягодицах,