Читать книгу - "Воображая город. Введение в теорию концептуализации - Виктор Вахштайн"

Коллега, почти отчисленный с одной из программ Иерусалимского университета, искренне винит в этом организацию пространства студенческого общежития. Первокурсников селили в корпус классом ниже, говорит он. Мы жили в комнатах подвое, в блоках на две комнаты. При входе в блок ты оказывался в маленькой клетушке, где стоял общий (на четверых) холодильник и висело зеркало. Ты хватал из холодильника бутылку пива и сразу шел в свою комнату – заниматься. Поначалу, мы, конечно, часто общались с соседями (чаще у них, чем у нас), но потом учеба стала интенсивнее, было уже не до общения, приходилось действительно много работать. Когда мы, наконец, стали старшекурсниками, нас перевели в общежитие получше. У каждого была своя комнатка. Однако, входя в блок, ты оказывался в большой кают-компании: там можно было готовить еду, стоял продавленный диван, висел телевизор, журнальный столик был просто создан для кальяна. Из кают-компании четыре двери вели в одноместные студенческие кельи. Но чтобы пройти мимо кальяна сразу в свою комнату, нужно было иметь железные нервы или быть законченным аутистом – там всегда что-то происходило. К тому же, когда в кают-компании громко общаются соседи, заниматься сложно, а стучать им каждый раз через стену – неприлично. «В первый же семестр на новом месте, – заканчивает он свою печальную повесть, – я две недели просто не мог дойти до своей комнаты».

Ни один преподаватель не отнесется серьезно к такого рода объяснительной модели. У субъекта есть свобода воли, пространство так организовано для удобства коллективной жизни (а не для студенческих оргий), и ничего ни в архитектуре здания, ни в расположении мебели не принуждает агентов именно таким образом структурировать свои взаимодействия. Теоретик практик добавит, что само студенческое общежитие как жестко фиксированная «форма» не существует (иначе бы из этого университета отчисляли всех студентов-старшекурсников), но есть локальный порядок данной конкретной комнаты. Комната – это не мебель, не стены, не кальян, и даже не населяющие ее люди, комната – это конкретный ансамбль практик in situ и in vivo.

Однако есть столики, которые действительно «просят» поставить на них кальян, и есть структуры взаимодействия, которые не создаются в практиках, а обнаруживаются в них – как жесткий каркас, форма или рамка. «Вечеринка» – это устойчивый формат взаимодействия: а) распознаваемый всеми участниками, б) предполагающий особый режим их вовлеченности и в) связанный с конкретным местом. Место взаимодействия определенным образом сопряжено с другими местами (комнаты / коридор / лифт / улица), организованными принципиально иначе: они делают возможными одни типы взаимодействия и затрудняют другие. Мы можем говорить о формах интеракции – «вечеринка», «работа в библиотеке», «написание эссе», «ланч в студенческой столовой» – как о чем-то относительно независимом и от намерений взаимодействующих, и от практического протекания самих взаимодействий.

Для теоретика фреймов город наполнен рутинными социальными интеракциями (покупка сигарет, поездка в метро, выгул ребенка на детской площадке), однако сами интеракции отформатированы и «обрамлены». Их пространственные контексты – суть наблюдаемые формы, не сводимые к наполняющим их текучим взаимодействиям.

Город – это совокупность таких устойчивых, наблюдаемых и воспроизводимых форм.