Читать книгу - "Кто ты на Кэтнет? - Наоми Критцер"

без упоминаний обо мне — только как человек стоял на улице, выстрелил из пистолета в машину, которая ехала на него, и не он въехал на машине в дерево, а машина въехала в него.

Мой отец не умер. Трудно сказать, что я чувствовала. В статье говорилось «тяжелое состояние», но что это значит — что он точно не умирает или, вероятно, умрет? Он пролежит там много месяцев или через двое суток уже снова приступит к розыскам? Хорошо хоть он в больнице в Маршфилде, а не в Нью-Кобурге.

В статье было только одно имя — человека, на которого зарегистрирована машина. Из статьи следовало, что в больнице лежит не он, но вдобавок внизу красовалась пара чьих-то комментариев: «Брайан не в больнице, с ним все хорошо», на случай, если кто-то не понял.

Ни я, ни Рейчел, ни ее машина не упоминались. Уже что-то.

Мы сообщили все новости на Кэтнет. Все были рады слышать, что отец в больнице, но в то же время все согласились, что лучше бы он был в тюрьме.

«Из больницы можно выписаться», — заметила Гермиона.

«Из тюрьмы можно выйти под залог», — ответили Орландо / Брайони.

ЧеширКэт не появлялись.

Стало темнее и холоднее. Я отправила маме сообщение, вдруг она их получает. Написала, что со мной все хорошо и я скрываюсь с подругой. А потом мы с Рейчел устроились поудобнее, насколько это тут было возможно.

Брайони назвала меня девушкой Рейчел. Рейчел хотела, чтобы я стала ее девушкой? Я сама не знала, что я думаю на этот счет. Я никогда особо не влюблялась ни в мальчиков, ни в девочек, отчасти, наверное, потому, что мама вечно меня перевозила, а каждый раз разбивать себе сердце — чересчур накладно. И еще мне очень нравилось дружить с Рейчел, и не хотелось все испортить.

Пока я думала, она приобняла меня и прижалась. Меня накрыло волной беспокойства — я еще не решила, хочу ли я девушку, а тут вдруг решай сию секунду? Но потом я почувствовала боком ее тепло и поняла — она просто хочет согреться в этом холодном доме, и вообще-то это очень приятно.

Под шум ветра в деревьях я провалилась в сон.

* * *

Я резко проснулась. Было еще темно. Рейчел спала, уткнувшись лицом мне в плечо и положив на меня руку. Одна нога у меня затекла, наверное из-за позы, в которой я лежала на жестком полу. Было слишком неудобно, чтобы так спать, а если перевернуться, я могла разбудить Рейчел. Я решила хоть сколько-то потерпеть.

Ощущение спящего рядом друга навеяло воспоминания о Джули. Однажды мама разрешила мне переночевать у нее, потому что это было прямо наверху. Я помнила, как нас обеих уложили на раскладном диване в гостиной. Диван был очень старый и продавленный, пропахший уже умершей собакой, а на подушки под наволочками почему-то были надеты пластиковые чехлы. Солнце заглянуло в окно гостиной в 6:30 утра и разбудило обеих. Джули не стала будить маму и сама сделала тосты. Мы ели их с сиропом и смотрели видео про летучих мышей, сидя скрестив ноги на незастеленном диване.

Я помнила это все так ясно, что тут же попыталась вспомнить, куда мы пошли на мой восьмой день рождения, и от этого возникло чувство, будто я вошла из солнечной комнаты в подвал. Я как будто помнила торт. Или капкейк? А что было на капкейке?

Уф.

Рейчел вообще-то была не так уж похожа на Джули. Джули обожала летучих мышей и почти не умела рисовать, хотя я помню, как мы вместе рисовали за кухонным столом с рассыпанными по нему старыми мелками. В одном только они были похожи: обе решили, что хотят со мной общаться.

И хотят меня защищать.

Я старалась не думать, что происходит за пределами этого дома, но снова вспомнила про отца. А если он вышел из больницы? Машина вроде как довольно сильно его ударила, но он растянулся на капоте, и мог отделаться просто парой синяков. Вдруг его уже ничто не держит в больнице?

Он должен где-то числиться как преступник, но никакого досье на него не существует. Если расскажу полиции, что он мне угрожал, кто мне поверит? Когда его подобрали, у него был пистолет, но смогу ли я вспомнить хоть одну деталь и доказать, что он наставлял на меня дуло? Пистолет был черный или темно-серый, и огромный — все, что я помню.

Рейчел зашевелилась, хотя я ее не будила. Я немного отодвинулась, чтобы не потревожить ее, пока поднимаюсь. Она снова заснула, а я медленно встала, подоткнув под нее одеяла.

Было уже утро или почти утро — нелегко сказать, потому что все окна заколочены. Но за сломанной дверью царили сумерки. Я взяла немного еды из кулера и выглянула на улицу. Людей не было видно, и кажется, нас никто не ищет.

Вдруг я подумала, что можно просто уйти. Уйти потихоньку, пока Рейчел спит, оставить ей записку, что меня не похитили, — самой найти укрытие, чтобы не втягивать Рейчел. Если отец нас найдет и Рейчел будет со мной, она окажется в такой же опасности. Маму похитили и пытали; потом погиб коллега, которого во всем обвинили. Раджив. А если он не покончил с собой, а на самом деле Майкл его убил и подстроил, чтобы все выглядело как самоубийство?

Но у Майкла наверняка есть адрес Рейчел, так что он в любом случае мог бы ее достать.

Но я не хотела уходить не только поэтому. С Рейчел я чувствовала себя в безопасности, даже если это неразумно. И мне казалось, что и она со мной в безопасности, хотя это уж совсем неразумно. Мы друг друга храним. Мы защитим друг друга. Я ее вчера оставила, а она сразу вернулась.

— Стеф? — Рейчел осветила фонариком комнату. — Уже утро?

— Ага, — ответила я.

Она достала телефон и включила его.

— Посмотрим, нет ли новостей про твоего отца.

Новостей про отца было уже полно. Точнее, про машину: стало известно, что его сбил автомобиль на самоуправлении. Оказалось, один сосед видел, как все было, и теперь давал интервью всем большим каналам. Судя по всему, меня он не заметил. Видел только, как отец стреляет в родстер, а потом его сбивают.

Настоящий владелец машины был на тот момент на занятиях в университете. Различные эксперты утверждали, что, вероятнее всего, кто-то угнал машину, сбил неизвестного, а потом сбежал до появления полиции.

Производитель машины выпустил заявление, в котором говорилось об их безопасности, а кто-то добавил, что, если владелец машины как-либо вмешивался во