Читать книгу - "Золотая шашка - Роман Семёнович Сеф"

— А что это за Гомберг? — спросил Котовский.

— Он приехал из Одессы, — отвечал заместитель.

— А ч-что понесло его в Умань? — спросил Котовский.

— Дело в том, — отвечал заместитель, — что многие спекулянты, которые торговали при белых, убежали из Одессы после её освобождения.

— Л-ладно, — сказал Котовский, — я им покажу! С завтрашнего дня приказываю снижать цены на мясо в лавках корпуса. П‑посмотрим кто кого. Не дам я им крестьян грабить.

Заместитель почесал в затылке.

— Попробуем, — сказал он.

В то утро Гомберг проснулся в отличном настроении. Дела его шли на лад. Два года назад в стране была объявлена новая экономическая политика, которая сокращённо называлась «нэп». Государство, разорённое войной, разрешило частную торговлю.

— Давно пора, — сказал тогда Гомберг.

Ему не хотелось жить в маленьком городишке Умани, куда он переехал к сестре.

Его враги Розен и Стамоглу увязались в Умань за ним. Когда у торговцев дела идут плохо, то они иногда дружат.

С тех пор прошло больше трёх лет, но они до сих пор не поссорились и помогали друг другу держать самые высокие в Умани цены на мясо. Так тоже бывает. Когда дружба приносит деньги, то и торговцы помогают друг другу.

Розен и Стамоглу проснулись в то утро в прекрасном настроении. Накануне они вместе с Гомбергом закупили много мяса. Каждый думал одно и то же: «Вот продам мясо, выручу побольше денег — и в Одессу. В Одессе теперь живётся хорошо. Нэп, конечно, никогда не кончится, а советская власть скоро кончится, и всё будет в порядке».

Первым открыл лавку Стамоглу. Он снял замок, отодвинул засов, распахнул ставни, но в эту минуту кто-то дёрнул его сзади за штаны. Стамоглу обернулся и увидел рыжего мальчугана, сына Гомберга.

— Дяденька, — сказал мальчуган, — вас папа зовёт. Бежимте.

— Тц-тц-тц, — зацокал Стамоглу. — Вы послушайте только. Папа зовёт. Куда папа зовёт? Зачем папа зовёт?

Однако он тут же собрался, запер лавку и пошёл к Гомбергу. Розен был уже там. Гомберг сидел на стуле и тяжело дышал.

— Друзья, — сказал Гомберг, — друзья! Слыхали новость? В лавках Котовского мясо подешевело почти вдвое.

Стамоглу снова зацокал:

— Тц-тц-тц!

— Неслыханно! — сказал Розен. — Придётся понижать цены.

— Надо только об одном договориться, — сказал Гомберг. — Мы должны цены понижать все одновременно. Тогда и в лавках Котовского долго по низким ценам торговать не будут.

— Хорошо, — сказали Стамоглу и Розен.

Все разошлись.

В полдень жена Гомберга пошла за зеленью, но через несколько минут вернулась.

— Ты, — сказала она мужу, — слепой человек! С кем ты дружишь? Твои друзья — это лютые звери! Стамоглу уже целый час продаёт мясо дешевле, чем ты, а Розен давно закрыл свою лавку.

— Предатели! — только и смог выговорить Гомберг. — Зачем я их вытащил в Умань?

— Не кричи, — сказала жена, — лучше снижай цену.

— Это конец! — застонал Гомберг. — Если в лавках Котовского такая цена продержится ещё два дня, пропали мои деньги. Сейчас лето, и мясо испортится.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала жена Гомберга.

В лавку вошли Розен, Стамоглу и ещё несколько местных торговцев. Гомберг сощурился, засопел и бросился на Розена.

— Предатели! — бушевал Гомберг. — Низкий человек!

Его с трудом оттащили.

— Господа, — закричал басом местный торговец Пилипенко, — не деритесь! С Котовским надо драться, а не друг с другом.

— Ну да, — сказал Гомберг, тяжело дыша, — с ним подерёшься. Один такой подрался...

— Господа! — опять закричал Пилипенко, он был шумный человек и всё делал громко. — Господа! Надо послать к Котовскому делегацию. За этим мы и пришли сюда.

— Ну да, — сказал Гомберг, — так он нас и будет слушать. Один такой послал... А впрочем... Минуточку. — Гомберг просиял. — У меня есть идея.

Он вышел и тут же вернулся. В руках у него болтались, позвякивая, ржавые кандалы.

— Я вас спасу, — сказал он. — Нет такого человека на свете, который не захотел бы иметь свои собственные кандалы. Я вас спасу. Пошли. Я буду председателем вашей делегации. Но вас, — он указал на Розена и Стамоглу, — вас я не возьму.

Розен и Стамоглу побледнели.

— Простите меня, Гомберг, пожалуйста, — сказал Розен.

— Зачем сердиться? — сказал Стамоглу.

— Хорошо, — сказал Гомберг, — прощаю. Но за это вы мне заплатите по шестьсот миллионов каждый. Идёмте.

Котовский сидел и писал. Он отвечал на письма бывших красноармейцев. Часто он получал такие письма. В одном письме бывший пулемётчик просил взять его рабочим на сахарный завод. В другом — бывший конник, потерявший в бою под Одессой правую ногу, просил помочь ему достать новый протез.

Вошёл ординарец:

— К вам делегация.

— Кто? — спросил Котовский.

— Торговцы, — отвечал ординарец.

Котовский скривил губы:

— Л-ладно. Впусти.

В кабинет вошёл Гомберг. За спиной его что-то позвякивало. За Гомбергом протиснулись остальные.

Командир корпуса поглядел на них, но сесть не предложил.

— Здравствуйте, — сказал Гомберг.

Котовский молчал.

— Мы к вам по важному делу, — сказал Розен.

Гомберг обернулся, и Розен тотчас смолк.

— Мы хотим сделать интересное предложение, — сказал Гомберг.

Командир корпуса молчал. Тогда Гомберг протянул руку, которую держал за спиной, и командир корпуса увидал кандалы. Обыкновенные кандалы — два заржавленных кольца и ржавая цепочка посередине.

— Ну и что? — спросил он.

— Это ваши кандалы! — радостно воскликнул Гомберг. — Ваши собственные кандалы. Я купил их в Одессе за три тысячи сто рублей.

— Ах, з-значит, это вы их купили?

— Я, — подтвердил Гомберг. — Предлагаю выгодную сделку. Вы повышаете цену на мясо в ваших лавках, а я отдаю вам ваши собственные кандалы. Даром отдаю. Это золотые кандалы.

— А м-мне их и д‑даром не надо, — сказал Котовский. — Д‑держите их у себя. А что касается цены на мясо, то не над-дейтесь. Цена, по-моему, очень хорошая.

Гомберг растерянно поглядел на своих спутников.

Они стояли тихо.

— Ид-дите, дорогие, — сказал командир корпуса и нахмурился. — Идите, идите!

Делегация вышла на крыльцо. Все молча окружили Гомберга. Стамоглу поднял трость, но распахнулась дверь и командир корпуса вышел вслед за ними. Он посмотрел на небо. Оно было белое от жары.

— П-постойте-ка, — сказал он Гомбергу, — я совсем з‑забыл. Вы кандалы-то не в‑выкидывайте. Они вам ещё пригодятся.

Историк

Четверть века назад молодой учёный-историк писал книгу. Этот учёный был очень толстый и очень скромный человек. Он мало говорил и больше всего на