Читать книгу - "Золотая шашка - Роман Семёнович Сеф"

— Забрать арестованного! — сказал корпусной надзиратель надзирателю коридорному.

Но забрать арестованного так и не успели. В кабинет начальника контрразведки вошли несколько офицеров. Высокий офицер в полковничьей шинели закрыл за собой дверь и вытащил из кармана пистолет. Вошедшие с ним офицеры сделали то же самое.

— Рук-ки вверх! — деловито сказал высокий.

Начальник контрразведки, дежурный офицер и арестованный — все подняли руки вверх.

— Где храните дела? — спросил высокий офицер.

Начальник показал локтем на железный сейф.

— К-ключ! — коротко сказал высокий офицер.

Начальник указал взглядом на ящик стола.

— П-плохо в-вы с‑себя охраняете... — сказал высокий офицер. — За что п-посадили, батя? — обратился он к арестованному, отпирая железный сейф в углу.

— Да бочар я, — забормотал вдруг арестованный, — бочар я, господин Котовский. Бочки делаю. По ошибке посадили. Спутали с кем-то, вот и посадили.

— А звать тебя как? — спросил высокий офицер, улыбнувшись.

— Иваном звать, — отвечал арестованный, — Иван Иванычем, фамилия Иванов, бочки делаю.

— Пойдёшь на свободу, Иван Иванович, — сказал высокий офицер.

Он стоял неподалёку от стола, и вдруг начальник узнал свою шинель. Ну конечно, это она. Вот и правая пола чуть-чуть подшита. Как ладно, как хорошо сидит она на высоком офицере.

А офицер в это время, склонившись над столом, читал неотправленную сводку.

— «Донесение агента, под кличкой «Сивый», — читал он, — о том, что Котовский служит в больнице санитаром под фамилией Гриневецкий, не подтвердилось».

Офицер снова улыбнулся.

— «Донесение агента, под кличкой «Фиалка», о том, что Котовский служит на сахарном заводе под фамилией Попандопуло, также не подтвердилось...»

Офицер взял из стакана, стоявшего на столе, большой красный карандаш.

«Служит революции! — написал он и подписался: — Григорий Котовский».

Отступление

Их было восемь человек. Восемь молдаван. Толстый Греку курил чёрную трубочку. Майоля перематывал портянку на левой ноге. Взял тряпочку, плюнул на неё, приложил к царапине и крепко примотал портянкой.

Василиу лежал ничком.

Все молчали.

Говорил только взводный:

— С ума сошли, ребята! Немцы в тылу. Румыны наступают. Погибнете вы здесь! Совсем умрёте. Надо отступать.

Василиу поднял голову и посмотрел на правый берег Днестра.

— Нушти. Нет. Не пойдём.

— Как же это? — умолял взводный, которому приказали уговорить батарею. — Отступать надо!

Толстый Греку неторопливо выколотил трубочку о колесо пушки.

— Нушти. Не пойдём. Там, — он махнул рукой на правый берег Днестра, — там дом, детишки.

Он показал рукой, какие у него маленькие детишки.

— Вот дурачьё! — сказал взводный. — Да на вас две армии идут. Приказано отступать на Одессу.

Маноля, прихрамывая, подошёл к взводному. Рябое его лицо сморщилось, высокая молдаванская шапка наползла на брови.

— Нушти, взводный. Уходи. Здесь земля наша. Не пойдём из Бессарабии.

Взводный присел на корточки и в отчаянии стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Я вас расстреляю, — жалобно бормотал он, — за невыполнение приказа!

— Нушти, взводный, не пойдём.

— А-а-а! — закричал взводный. Он вскочил и выхватил из кобуры тонкоствольный маузер. — Становись! Может, вы в плен сдаться хотите! Откуда я знаю.

Восемь мужиков покорно поднялись и стали неровно в ряд: толстый Греку, высокий Маноля, седой Василиу...

Взводный молчал. Маузер в его руке подрагивал. Мимо шла вторая батарея. Ездовые погоняли лошадей.

— Чего ждешь, Трофимов? — крикнули со второй батареи. — Поехали.

Взводный стоял молча. Показалась группа всадников. Командир Тираспольского конного отряда, переходившего Днестр чуть ниже, подъехал к бессарабской батарее.

— Кого ждёте? — спросил он.

— Вот, — сказал взводный, — четвёртая батарея. Уходить не хотят. У них на правом берегу семьи. Родина ихняя.

Командир Тираспольского отряда поглядел на правый берег. Насколько хватал глаз, лежали пашни. Виноградники карабкались по склонам холмов. Где-то за холмами лежали Ганчешты. Там он родился и вырос. Там был город Кишинёв, где он скрывался от полиции, где сидел в тюрьме, где жили его друзья. Это была родина.

Думал ли он год назад, когда суд приговорил его к смертной казни, что вернётся сюда, что станет командиром отряда.

Что ему делать с этими несмышлёными мужиками, которые не хотят уходить и не понимают, что надо уходить только для того, чтобы вернуться назад. Разве он меньше их любил родину? Разве не болело его сердце при мысли о том, что они погибнут...

Командир закрыл глаза, грузное тело его осело в седле.

— Отступать будете? — хрипло спросил он по-молдавански мужиков.

— Нушти. Не будем!

— Оставь их, взводный, — сказал командир.

Все восемь сразу повеселели. Майоля подошёл к зарядному ящику. Толстый Греку удовлетворённо погладил стальной хобот орудия.

Был 1918 год. Красная Армия отходила на Одессу. Тащились батареи, шли, увязая в грязи, пехотинцы. Скрылся из виду Днестр. Вдруг командир остановил коня и прислушался. Издалека донёсся разрыв снаряда. Молдаванская батарея открыла огонь.

Спор

Первого солдата звали Пётр Сидоркин. Второго солдата тоже звали Пётр Сидоркин. В их деревне Сидоркиных было тридцать дворов. Были среди них Сидоркины высокие, были низкие; были богатые, были бедные; были Сидоркины родственники и были однофамильцы. Вот двоих Сидоркиных-однофамильцев и мобилизовала проходившая мимо деникинская часть. Время военное — хочешь не хочешь, иди. И пошли мужики Сидоркины сражаться за белого генерала Деникина.

Офицеры, чтобы не путать, называли их по номерам: Сидоркин первый и Сидоркин второй. А солдаты те же номера прикрепили к именам, получилось очень смешно: Пётр первый и Пётр второй. Совсем как русские цари.

Как все цари на земле, так и эти жили не слишком дружно, хотя и слыли приятелями. Всему виной был задиристый нрав Петра первого. О чём только он не спорил! И о том, какая завтра будет погода, и о том, какой обед кашевар сварит. О том, сколько лет командиру роты, и о том, чья винтовка лучше.

На этот раз спор разгорелся из-за Котовского.

— Я вам говорю, что Котовский бритый! — кричал невысокий Пётр первый, от волнения суетливо дёргая локтями.

— Котовский рыжий, все это знают! — подливал масла в огонь степенный Пётр второй.

— Завтра разберётесь, — сказал проходивший мимо солдат.

И в это время труба пропела сбор. На сельской площади выстроились солдаты. Деникинский полковник в зелёном френче вышел на крыльцо поповского дома.

— Солдаты! — прокричал он. — Солдаты! Завтра вам предстоит бой с бандитом Котовским! Знайте, солдаты, что Котовский пленных не щадит. Сражайтесь до последнего! — Полковник взмахнул рукой.

Снова запела труба. Она сыграла «отбой», и все