Читать книгу - "Медовый месяц в улье - Дороти Ли Сэйерс"

– Да откуда мне знать-то было?

– Вон!!!

Миссис Раддл отступила, не потеряв достоинства:

– Ну и манеры!

– Тут уж вы по уши вляпались, мамаша, – заметил Крачли, ухмыляясь.

Миссис Раддл обернулась на пороге.

– Теперь сами за собой грязь убирайте, – пригвоздила она напоследок.

Бантер скорбно баюкал в руках оскверненную бутылку.

– Весь портвейн! Весь! Две с половиной дюжины – все растрясены к чертям! А ведь его светлость вез их на заднем сиденье и вел машину тихо и бережно, будто дитя качал.

– Это точно чудо, – сказал Крачли, – судя по тому, как он сегодня летел в Пэгфорд. Чуть не снес с дороги меня и старое такси.

– Две недели в доме не будет ни капли годного портвейна! А он ведь так любит выпить бокал после ужина!

– Ну, не повезло ему, вот и все, – сказал Крачли с тем философским отношением, какое мы приберегаем для чужих бед.

Бантер испустил вопль Кассандры:

– Этот дом проклят!

Он обернулся, и дверь резко распахнулась, впустив мисс Твиттертон. Получив в лицо заряд красноречия, та отскочила с тихим визгом.

– Мисс Твиттертон пришла, – без необходимости сообщила миссис Раддл и удалилась.

– Боже мой! – ахнула бедная гостья. – Прошу прощения. А… дома ли леди Питер? Я только принесла ей… Ой, наверное, их нет… Миссис Раддл такая бестолковая… Может быть… – Она умоляюще переводила взгляд с одного мужчины на другого. Бантер, взяв себя в руки, вновь надел маску невозмутимости, и эта метаморфоза окончательно добила мисс Твиттертон.

– Если вас не затруднит, мистер Бантер, не были бы вы так любезны передать леди Питер, что я принесла ей немножко яиц от своих курочек?

– Разумеется, мисс Твиттертон.

Приличия были нарушены, и заглаживать этот промах сию минуту не имело смысла. Он принял корзину со снисходительным добродушием, какое подобает дворецкому милорда при общении со скромным вассалом.

– Это палевые орпингтоны, – объяснила мисс Твиттертон, – они… у них такие славные коричневые яички, правда? И я подумала, может быть…

– Ее светлость будет вам очень признательна за заботу. Вы сможете подождать ее?

– О, благодарю вас… Но я не знаю…

– Я ожидаю их возвращения в ближайшее время. Они у викария.

– О! – сказала мисс Твиттертон. – Да. – Она беспомощно опустилась на предложенный стул. – Я думала просто отдать корзину миссис Раддл, но она, кажется, очень взволнована.

Крачли коротко хохотнул. Он порывался сбежать, но Бантер и мисс Твиттертон закрывали ему путь к выходу, и он, похоже, сдался. Бантер был рад возможности объясниться.

– Это я очень взволнован, мисс Твиттертон. Миссис Раддл бесцеремонно взболтала весь винтажный портвейн его светлости, который спокойно отстаивался после перевозки.

– Какой кошмар! – вскричала мисс Твиттертон, уловив, что несчастье, хотя и малопонятное, является бедствием вселенского масштаба. – Он весь испорчен? Кажется, в “Свинье и свистке” есть очень хороший портвейн, вот только дорогой – четыре шиллинга шесть пенсов бутылка, и за пустые денег не возвращают.

– Боюсь, что в нашем случае это едва ли подойдет.

– Или, может быть, они захотят моего пастернакового вина? Я с большим удовольствием…

– Ха! – сказал Крачли. Затем ткнул большим пальцем в сторону бутылки в руках Бантера. – А почем то, что ихняя светлость предпочитают?

Больше Бантеру было не вынести. Он шагнул к двери.

– Двести четыре шиллинга за дюжину!

– Итишь! – сказал Крачли.

Мисс Твиттертон не поверила ушам:

– Дюжину чего?

– Бутылок! – сказал Бантер. Он вышел, решительно хлопнув дверью. Плечи его поникли, дух был поколеблен.

Мисс Твиттертон, быстро посчитав на пальцах, в смятении обернулась к Крачли. Тот стоял, насмешливо улыбаясь и больше не делая попыток увильнуть от разговора.

– Двести четыре… это же семнадцать шиллингов бутылка! Это… это безнравственно!

– Да. Не нашего с тобой полета птица, да? Ишь! Он-то запросто может вынуть из кармана сорок фунтов, от него не убудет. Да только не вынет!

Он подошел к камину и красноречиво сплюнул в огонь.

– Но, Фрэнк! Не надо так озлобляться. Нельзя же ждать, что лорд Питер…

– “Лорд Питер”! Кто ты такая, чтоб звать его по-домашнему? Возомнила себя невесть кем!

– Так его положено называть, – выпрямилась мисс Твиттертон. – Я прекрасно знаю, как обращаться к титулованным особам.

– Что да то да! – саркастически ответил садовник. – В лучшем виде. И его чертову камердинеру “мистер” говоришь. Ты кончай с этим, девочка моя. Тебе он “милорд”, как и всем нам… Хоть мамаша твоя была учительша, да папаша-то коров пас у Теда Бейкера. И раз уж она с ним связалась, то тебе теперь чваниться не с чего.

– Я убеждена, – голос мисс Твиттертон дрожал, – что уж от кого, а от тебя я подобные вещи выслушивать не обязана.

Крачли набычился:

– Вот оно что, да? По-твоему, ты вроде как себя унижаешь, когда со мной якшаешься? Хорошо! Иди и целуйся с господами. “Лорд Питер”!

Он сунул руки глубоко в карманы и сердито прошагал к окну. Он так явно хотел затеять ссору, что даже мисс Твиттертон не могла этого не заметить. Причина была очевидна. На свою беду, она игриво погрозила пальцем:

– Фрэнк, Фрэнк, какой ты дурачок! Ты, кажется, ревнуешь!

– Ревную?! – Он уставился на нее и засмеялся, показав все зубы. Смех был не из приятных. – Отлично! Забавная мысль! Что, принялась его светлости глазки строить?

– Фрэнк! Он женатый человек, что ты такое говоришь?

– Еще б не женатый. Связан по рукам и ногам. Сунул голову прямо в петлю. “Да, дорогой!”, “Нет, дорогая!”, “Обними меня скорей, дорогой”. Прелестно!

Мисс Твиттертон считала, что да, прелестно, и так и сказала:

– Конечно, это прекрасно, когда два человека так преданы друг другу.

– Любовь в высшем обществе. А ты хочешь на ее место, правда?

– Ты думаешь, я хотела бы с кем-то поменяться местами?! – вскричала мисс Твиттертон. – Но, Фрэнк! Если бы только мы с тобой могли скорей пожениться…

– Ага! – удовлетворенно сказал Крачли. – Да ведь дядюшка Ноукс сунул палку в это колесо.

– Ох, я весь день ищу тебя, чтобы обсудить, как нам быть дальше.

– Нам?

– Я не о себе пекусь, Фрэнк. Я ради тебя будут работать не разгибаясь.

– И кукиш с маслом заработаешь. А как же мой гаражец? Кабы ты тут не лебезила, я б уж давно выколотил из старого черта свои сорок фунтов.