Читать книгу - "Рыцари и ангелы - Майя Яворская"

и мы побежим, высунув языки, ее проверять.

– Ну и что?

– Получается, мы глупее его? Мне вот, например, обидно признавать себя дубиной.

– Ааа… Ушибленное самолюбие? Уважаю! Давай я тебе другую картинку нарисую – мы пьем чай, едим… необычные продукты, а у Кузьмича нового озарения не случилось. И бежать нам больше некуда.

– А ты умеешь утешать.

Кира кивнула и сползла с подоконника. Подойдя к печи, она стала внимательно рассматривать сохранившиеся плитки.

– Кстати, – оживилась она, тыча пальцем в обложенную кафелем стену. – Ты знаешь, что такие изразцы могут обладать определенной художественной и исторической ценностью?

– Как-то никогда на них под таким углом не смотрел. Для меня это просто наивные картинки на эмали.

– А зря. Я вот думаю, здание в плачевном состоянии. В ближайшей время его снесут, чтобы построить здесь какой-нибудь очередной эпичный бизнес-центр. Эта же печь никому не нужна?

– По сути, да.

– Тогда никто не будет возражать, если я кое-что возьму себе, раз никто не претендует?

– Что ты имеешь в виду?

– Изразцы.

– Зачем тебе нужны эти плитки с лубочными картинками?

– Не знаю пока. Может, ремонт на кухне сделаю и их вставлю. Или просто сохраню для истории. А вдруг лет через пятьдесят я их предъявлю какому-нибудь музею или эксперту, и все будут ликовать? Типа, сенсация, осколок утраченной культуры! И все такое…

– Выдумщица.

– Ну и ладно, тебя в долю не беру.

– Не очень-то и хотелось.

– Так как ты думаешь, меня в вандализме не обвинят?

– Думаю, нет. Никто даже не догадывается, что здесь вообще есть что-то ценное.

– Ну тогда ладно, – удовлетворенно кивнула Кира и, порывшись в сумке, достала стамеску.

– Откуда это у тебя?

– Кузьмич подарил.

– Какой-то странный подарок.

– Странно другое. Тебя поразило, что он подарил мне стамеску. А все остальные его подарки не показались тебе странными?

– Я что, слежу за тем, что он тебе дарит?

– Нет, но думаю, замечал. Почему-то тебя не удивила карманная лупа, маска чумного средневекового врача, языкодержатель, а стамеска вдруг потрясла воображение.

– Ладно. Иди шоркай.

– Что делай?

– Шоркай.

– Что за сленг?

– Это не сленг, а диалект.

– Чей?

– Моей бывшей домработницы.

– Жесть! А еще кто-нибудь на этом диалекте разговаривает?

– Мне такие не встречались.

– Тебе повезло.

Кира выбрала одну из плиток ближе к углу. Вставив в щель стамеску, она попыталась надавить. Но ничего не произошло. Оставалось только удивляться крепости столетнего цемента. Но так просто сдаваться Самойлова не планировала. Пройдясь по всем четырем сторонам, она, наконец, обнаружила уязвимое место. Лезвие стамески неожиданно провалилось в зазор между соседними изразцами. Хватило нескольких осторожных покачиваний, чтобы плитка поддалась. Только девушка успела подставить руки, как та сорвалась.

– Ну ты посмотри, какая красота! – протянула она изразец брату. – Парень с гармошкой, а рядом с ним барышня.

– Зюзя, ты пойми, я не поклонник примитивного искусства.

– Фофа, ты сам примитивный человек. Не видишь прекрасного в простых вещах.

– Да, я убогий. Не вижу. Вот Рубенса с Рембрандтом я вижу. Дега с Монэ обожаю. Перед передвижниками просто млею. А это для меня как розочки на эмалированной кастрюльке.

– Да ну тебя! Лучше сиди молча.

И Кира снова направилась к печи.

– А вот гусар на коне. – Кира положила на подоконник еще одну плитку.

– Замечательно, – вяло соглашался брат, прихлебывая остывший кофе.

– А тут кобыла с жеребенком, – любовно рассматривала она очередной отковырянный изразец.

– Ты мне будешь все пересказывать что нарисовано? Я и так вижу. Приблизительно в такой технике я рисовал маме картинки во втором классе.

– Нет, просто они мне очень нравятся. Они какие-то теплые и искренние. Сразу чувствуется, что рисунок не машина делала, а человек. В их несовершенстве их прелесть.

– Да что ты? В несовершенстве есть прелесть?

– Конечно! – удивилась сестра, продолжая раздевать печь. – Природа не любит симметрии. В природе нет ничего симметричного. И от этих современных плиток с их безупречным узором веет холодом.

– Ну правильно. Тогда была глина, а теперь керамогранит.

– Да дело не в этом. Я про безупречность и четкость линий. Ты знаешь, что раньше на Руси симметрию не любили? В те далекие века считалось, что в ней таится дьявол.

– Не понимаю я этого. По мне, так чем идеальнее вещь, тем красивее.

– Ну не знаю, как тебе. Помнишь того огранщика, к которому я обращалась?

– Ну да, ты что-то рассказывала.

– Так вот, он когда-то работал в фирме, которая занималась и огранкой камней, и изготовлением ювелирных украшений. Там дизайнер как-то сделал мастер-модель кольца…

– Что сделал?

– Мастер-модель. Это когда ты собираешься делать что-то в большом количестве, сначала вручную разрабатываешь образец, а потом по ней изготавливаешь что-то типа гипсового слепка. И вот по этому слепку потом отливаются серийные изделия. Так вот. Сделал он мастер-модель, но места для вставки камней он подготовил одного размера, а в описании указал другой. Немного ошибся, всего лишь на две десятых миллиметра. Огранщики наделали камней указанного диаметра, а потом, когда их взяли закрепщики, камни отказывались вставать в свои гнезда. Руководство переделывать ничего не захотело и велело крепить как есть. Из-за этого иногда камни вставали на свои места кривовато. Но, как ни странно, продавались кольца на ура. Руководство посмотрело на это дело и решило сделать нормальную мастер-модель, раз такой спрос. Переделали. Теперь камни вставали хорошо, ровно, только кольца эти перестали покупать. Они стали безупречными и мертвыми. А те, с изъяном, были какими-то более теплыми, живыми. Люди каким-то образом на уровне подсознания выбирают то, что им ближе. Именно поэтому, несмотря на все высокие технологии, до сих пор так высоко ценится ручной труд. Правда, не в нашей стране.

– Ладно-ладно. О вкусах не спорят.

– Закончи фразу, раз начал.

– Какую фразу?

– О вкусах не спорят.

– Так я все сказал, – не понял брат.

– Нет, полностью фраза звучит так – о вкусах не спорят, о них бранятся, скандалят и ругаются.

– Кто сказал?

– Гилберт Честертон, писатель.

– Ему виднее.

– Вот еще одна. – Кира во время всего диалога не оставляла своего занятия.

– Может, хватит на сегодня? Как ты все это потащишь?

– Сейчас еще одну с ангелочком отковыряю и пойдем.

– С ангелочком?

– Ну да.

– Погоди, дай на нее посмотреть, не отрывай.

Кирилл подошел к печи и уставился на изразец.

– Как там было в письме, «за ангелом»?

– Да… – удивленно посмотрела на него сестра.

– Давай-ка аккуратно подцепи ее.

Кира поддела плитку стамеской, и та легко отделилась. За ней оказалось небольшое углубление. Девушка тут же сунула туда руку и достала небольшую плоскую металлическую коробку.

– Ура! – завопила она. – Я нашла, я нашла! Ура! Поверить не могу!