Читать книгу - "Венская прелюдия - Сергей Богачев"

* * *

Три крейцера послужили достойной оплатой за короткую поездку на тёмно-зелёном фиакре. Это было понятно по довольному лицу усатого кучера, вежливо кивнувшего адъютанту в ответ на его щедрость.

Господин Хубер, кряхтя и покачиваясь, пытался спуститься на мостовую, но получалось это у него крайне неуклюже.

— Простите меня, господин Лео. Я в экипаже не ездил уже много лет. Некуда, незачем, да и в средствах я стеснён.

Лузгин понимающе улыбнулся, поддержал старика под локоть, и тот с облегчением ощутил под ногами твёрдую землю, а не раскачивающийся, словно корабельная палуба, пол фиакра.

«Деды обвели вокруг пальца всех. Правду говорят — хочешь что-то спрятать — положи на видном месте», — мысленно рассуждал адъютант всю дорогу после того, как старик Хубер едва слышно назвал адрес. Зингерштрассе, девятнадцать.

Букинист Генрих Гройзер, оторвав взгляд от какого-то толстенного фолианта, на секунду замер, осмысливая происходящее. После того как прозвенел колокольчик над входной дверью, в его тесной лавке появились два гостя. Одного из них, своего старинного друга, он как раз ждал в это время, но Хубер явился не один, и букинист напрягся. Последние дни старику Гройзеру с трудом удавалось сохранять спокойствие и создавать видимость бодрости духа. Ощущение того, что он на старости лет вляпался в какую-то сомнительную историю, преследовало его ежечасно, доводя до исступления бессонницей и нервным тиком нижнего века. Букинисту оставалось лишь сокрушаться о своём подорванном сыростью и астмой здоровье. Отказать своему лучшему и единственному оставшемуся в живых другу, несмотря на все неудобства, он никак не мог. Поэтому господин Гройзер моментально совладал со своими нервами, принял беспечный, но очень заинтересованный вид и снял очки. Через толстые линзы он хорошо видел только вблизи, любой объект на расстоянии вытянутой руки превращался в облако с размытыми очертаниями.

— Рад видеть почтенных господ, чем могу помочь? Философия, специальная литература по математике, исследования в области психологии? Не могу допустить, что такие солидные мужчины (Гройзер скептически взглянул на герра Хубера, одетого в старый пиджак с потёртыми лацканами) могут интересоваться бульварным чтивом!

Хубер устало выдохнул, присел на стул возле журнального столика в углу, с удовольствием вытянул вперёд ноги и, поморщившись, положил руку на больное ревматизмом колено.

— Генрих… Этот господин пришёл со мной, чтобы помочь…

— Я прекрасно помню этот любопытствующий взгляд и дворянские манеры. Ещё бы! Даже если я получил бы от Всевышнего, — Гройзер сложил ладони и посмотрел вверх, — весьма заслуженный провал в памяти, который мне очень пригодился бы… То эта жёлтая перчатка вернула бы меня в реальность моментально!

— Генрих… прошу тебя… — Хубер ценил эрудицию и безотказность букиниста, но многословность и витиеватость его речи относил к непреодолимым недостаткам, с которым нужно было только смириться. Не родился ещё тот интеллектуал, который рискнул бы переговорить венского иудея Генриха Гройзера.

— А что ты просишь, Хубер? Ты мне не вернул Мольера! Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что я тебе дам с полки книгу, пока за тобой долг? И я же не прошу покупать, друг мой! Только из уважения! Хочешь читать — пожалуйста! Но как же так можно — просить что-то ещё, не вернув долг? Вам подай ладонь, так вы и руку оторвёте!

Адъютант, вслушиваясь в немного картавую быструю речь повелителя книг, поначалу не совсем понял, о чём идёт речь, но тут же припомнил, как естественно букинист искал адрес Анны в своих гроссбухах. Хитрец наверняка знал адрес наизусть. У него таких клиентов единицы. Вот и сейчас голову морочит.

— Генрих, говорю же тебе! Этот господин пришёл, чтобы нам помочь! — вспылил герр Хубер, хлопнув себя по колену, но сделал это неудачно и скривился от острой боли в колене.

— Я не просил мне помогать, я вполне справляюсь и сам. Не понимаю, что ты от меня хочешь, старый тюфяк! — ответил букинист, демонстративно отвлекаясь на ящик с картотекой клиентов.

— От тюфяка слышу! Ты просто невыносимый… Пропах своим нафталином насквозь уже… Открывай. Нам нужно с Анной поговорить. Этот русский пришёл к ней.

Букинист будто не услышал сказанных его другом слов. Он с грохотом задвинул ящик и, показательно вздыхая, отправился в дальний угол за прилавком, где стояла лестница. Стремянку Гройзер раскладывал долго, аккуратно, несколько раз проверил ее устойчивость и только после того, как преодолел первые две ступени, с высоты своего положения констатировал:

— Хубер! Я же не знаю… А вдруг этот господин приволок тебя сюда силой? Ты чего своё колено трёшь? Это же знак! Ты давал мне ясный знак, что пришёл сюда не по своей воле!

— Генрих… Ты неисправим… — улыбнулся Хубер впервые за последние дни.

— Ты сам этого хотел, а что я могу? Я ничего не могу. Это твоя дочь, а не моя… у Гройзера дочери нет… Но если бы была, то Гройзер никогда бы так не поступил!

Пока букинист произносил свою эмоциональную тираду, больше похожую на нотацию с укором, он успел добраться до самого верха лестницы, где взгромоздился на своё кресло.

— Отвернитесь! — сердито прошипел сверху букинист.

Улыбка не сходила с лица адъютанта всё это время. Эти милые старики искренне пытались следовать правилам конспирации в том виде, как они их понимали. Можно было только представить себе, насколько тяжело это им давалось и скольких переживаний стоило.

«Наверное, именно так и выглядит настоящая дружба, — подумал адъютант, вспомнив спину Завадского. — Наверняка присматривал за гостиницей, чтобы чего не вышло. А в старости вот так и будем ругаться, но помогать друг другу… Хотя… „Старый тюфяк“ — это, конечно, лишнее…»

Лузгин не видел, что делает на своей лестнице букинист. Расслышал только непонятный шорох, звук ударившейся о пол книги, чертыхания Гройзера и затем — громкий лязг засова.

— Всё, поворачивайтесь… — Букинист спустился с лестницы по скрипящим ступеням, ловко её сложил, после чего отставил в сторону. Потом Гройзер навалился всей незначительной массой своего старческого тела на полку стеллажа, и вся эта махина с книгами двинулась внутрь, открывая проход в следующее помещение.

— Не смотрите на меня таким взглядом, будто я вам должен. Это всего лишь корешки от старых изданий, которые никто не берёт… — проворчал букинист в ответ на искреннее удивление адъютанта, впервые видевшего такую систему в действии.

— Анна, золотко, к тебе пришли! — громко произнёс продавец книг. — Это твой папа с каким-то почтенным господином. Видит Бог, я не хотел его пускать, но разве можно просто так отделаться от старого Хубера? Оставляю всё на волю провидения.

Удивительное сходство с отцом заметил во внешности Анны адъютант. На художественной фотографии фрау Перлмуттер игра теней делала девушку неузнаваемой. Лузгин даже позволил себе усомниться, узнал бы он её в людском потоке на улице — настолько отличался образ оригинала от того, что он видел на карточке. Узкий нос. Глаза припухшие, но с очень красивым разрезом. Кожа бледная, даже прозрачная, как у наследниц известнейших аристократических фамилий. Пальцы тонкие и длинные, будто созданные для клавиш рояля.