Читать книгу - "Испытательный полигон - Майкл Коннелли"

прежде чем ты сможешь отдать дело в руки присяжных.

— Я верю, что он справится, — сказал я. — Как верю и вам обоим.

Всё было решено. Было в этом что‑то воодушевляющее и немного пугающее — менять план нападения прямо посреди процесса. Так делать не рекомендуют. Но инстинкт подталкивал к изменениям: упростить презентацию и, если повезёт, закончить дело нокаутирующим ударом.

У меня оставалось всего три свидетеля, чтобы довести свою версию до конца.

Доктор Дебби на самом деле была доктор Деборой Поррекой, детским психиатром, национальным экспертом по лечению детей, зависимых от ИИ‑компаньонов. Это была новая область терапии, и она была у истоков. В новостях она часто появлялась под псевдонимом доктор Дебби. Лорна нашла её, когда искала судебные иски, связанные с зависимостью подростков от онлайн‑игр, социальных сетей и искусственного интеллекта.

Мы пригласили её из Одессы, штат Флорида, после того как она ознакомилась с материалами и возмутилась тем, что увидела. Её задача была проста: объяснить присяжным, как Аарон Колтон смог влюбиться в цифровую фантазию.

Моим «завершением» на сегодня должен был стать Майкл Спиндлер, профессор нейробиологии и робототехники Калифорнийского технологического института. Он был экспертом по искусственному интеллекту и его растущему влиянию на культуру. Я собирался использовать его, чтобы показать присяжным другую сторону нашего дела.

Теперь показания Спиндлера отодвигались и должны были стать последними. Натан Уиттакер был программистом из «Тайдалвейв», работал над «Клэр» с самого начала. Наоми Китченс описала его как человека с нестабильным характером, с которым у неё постоянно возникали конфликты. Именно на него она ссылалась в своих показаниях.

Во время воскресной подготовительной сессии она сказала Макэвою, что, по её мнению, у Уиттакера были проблемы с тем, что она женщина. Хотя она и не была его прямым руководителем, он часто отклонял её предложения и записки. Это привело к холодным отношениям, которые, по её словам, граничили с женоненавистничеством и расизмом, поскольку Наоми — чёрная. Эта информация и заставила Джека свернуть с прежнего пути, когда он вновь занялся темой генетической аналитики на фоне банкротства «Твенти Три энд Ми».

Мы собрали досье на Уиттакера, ещё не поговорив с ним. Как свидетель он был настоящей миной. Наступи — и рванёт. Я решил не вызывать его. Я не хотел, чтобы он или Мейсоны узнали, что у нас на него есть. Это был рискованный путь, но именно так я годами работал в уголовных судах. Я привык обходиться без страховки.

Через час доктор Дебора Поррека принесла присягу говорить правду и заняла место в кресле свидетеля. Присяжные уже сидели в ложе, а я стоял на своём обычном месте за кафедрой с чистым блокнотом. На нескольких страницах были нацарапаны вопросы и пометки.

— Доктор Поррека, вы приехали к нам из Флориды, верно? — спросил я.

— Да, из Одессы, — ответила Поррека. — Рядом с Тампой.

— И там у вас своя психиатрическая практика?

— Да.

— Расскажите присяжным, на чём вы специализируетесь.

— Я занимаюсь только детской психиатрией. Специализируюсь на терапии медиазависимости.

— Что такое медиазависимость?

— Многое. Зависимость от социальных сетей. Зависимость от онлайн‑игр. Зависимость от ИИ‑компаньонов. По сути, это цифровая зависимость.

— Хорошо. Давайте ненадолго вернёмся назад и поговорим о вашем образовании. Где вы учились, доктор Поррека?

— Я родом из маленького городка в Пенсильвании. Училась в тогдашнем Вест‑Честерском государственном колледже. Потом — медицинская школа Университета Южной Флориды. Ординатура по психиатрии в общей больнице Тампы. Затем — стажировка по детской и подростковой психиатрии. Двадцать восемь лет назад я открыла частную практику в Тампе.

— А когда вы начали специализироваться на подростковой медиазависимости?

— Около пятнадцати лет назад.

— Что подтолкнуло вас к этому?

— Ко мне всё чаще стали приводить пациентов с зависимостью от социальных сетей.

— Что вы понимаете под «зависимостью от социальных сетей»?

— Когда человек проводит за телефоном или компьютером больше времени в день, чем в школе или во сне, — это зависимость. Когда его самоощущение и самооценка полностью зависят от цифрового существования, — это зависимость.

— А подростки более подвержены такой зависимости, чем взрослые? —

— Возражаю, ваша честь, — поднялся Митчелл Мейсон. — Релевантность. Это же не дело о зависимости от «Тик Тока» или о чём там говорит мистер Холлер.

— Мистер Холлер, ваш ответ? — спросила Рулин.

— Судья, адвокат защиты прекрасно понимает, насколько релевантна эта линия вопросов, и просто надеется отсечь неизбежное, — сказал я. — Если суд позволит, релевантность станет очевидна уже после нескольких следующих вопросов.

— Продолжайте, мистер Холлер, — сказала Рулин. — Но быстрее.

— Спасибо, ваша честь. Доктор Поррека, вопрос был в том, подвержены ли подростки зависимости от социальных сетей больше, чем взрослые.

— Да, — сказала Поррека. — Социальные сети вроде «Тик Тока», «Инстаграма» и «Ютуба» оказывают гораздо более сильное воздействие на мозг подростка, чем на мозг взрослого.

— Расскажите об этом подробнее. Почему именно молодые люди?

— Потому что мозг подростка ещё не сформирован. Он всё ещё развивается. Подростковый возраст — время, когда формируется чувство собственного «я». Принятие сверстниками приобретает первостепенное значение. Это важный этап эмоционального развития любого молодого человека. А ключевой элемент всех социальных сетей — это реакция сверстников. Кнопка «нравится». Окно комментариев. Подростки, которые ещё только формируют самоощущение и уверенность в себе, становятся крайне уязвимы к реакции сверстников в соцсетях. Они ищут позитивный отклик — лайки, подписчиков — и порой доходят до зависимости.

— И, доктор, изменилась ли ваша практика в детской психиатрии с появлением и распространением искусственного интеллекта?

— Да.

— Объясните присяжным.

Поррека повернулась к присяжным. Она выглядела уверенно и убедительно. Взгляды всех двенадцати были прикованы к ней.

— В моей практике, стали появляться случаи, когда подростки становились зависимыми от ИИ‑компаньонов, — сказала она. — Я видела картины, похожие на те, что наблюдала у пациентов с зависимостью от соцсетей и депрессией на их фоне. Только здесь реакция сверстников заменялась реакцией ИИ‑компаньона. С этими сущностями формировались глубокие эмоциональные связи. В некоторых случаях — романтические.

— Как именно заменяется реакция сверстников? — спросил я.

— Это нечто вроде эхо‑камеры поддержки и одобрения. Как я уже говорила, одобрение сверстников — ключевой компонент подросткового возраста. Благодаря ему мы учимся социальным навыкам и тому, как выстраивать отношения. А с чат‑ботом или ИИ‑компаньоном молодой человек получает существо, которое постоянно его одобряет. Это вызывает сильную зависимость. Особенно если он не