Читать книгу - "Сварить медведя - Микаель Ниеми"

– Ах вот как…

– Да-да… у него целая коробка таких. Мне кажется, он купил их в Хапаранде.

Прост смахнул стружки на лист бумаги и глянул на меня так, что я тут же понял: возбужден чрезвычайно, хоть и пытается скрыть.

– А наш исправник? Как он? Легко с ним работать?

– Исключительно опытный человек. Очень и очень опытный, – осторожно сказал Михельссон.

– Мне кажется, он чрезмерно дружен с бутылкой.

– Я знаю, знаю… господин прост – противник спиртного.

– Алкоголь затуманивает зрение и лишает здравомыслия. Но меня очень радует умеренность господина Михельссона. Думаю, вы могли бы стать замечательным исправником в будущем.

– О… спасибо, господин прост.

– В свое время, понятно, в свое время. Но знаете… Господь наградил меня некоторой прозорливостью. Для вашего покорного слуги нравственные качества значат куда больше, чем чины и награды. И когда я вижу такого человека, как вы…разумеется, я не стану скрывать свое мнение при встречах с влиятельными лицами, с которыми мне приходится видеться по долгу служения Господу.

Я удивился. Ни разу в жизни не слышал от него такой откровенной лести.

А на лице Михельссона были ясно написаны два чувства: смущение и гордость.

– Я очень хотел бы услышать ваше мнение по поводу трагической кончины Нильса Густафа, – продолжил прост.

– Да… ужасная история. Значит, тут вот что: дверь-то заперли изнутри, так что господин исправник считает, что…

– Вы не поняли, уважаемый господин секретарь. Мнение исправника мне известно. Я бы хотел, чтобы вы поделились со мной собственными наблюдениями.

– Да… мои наблюдения… ну, во-первых: покойный был одет по-уличному. Доказывает, что смерть наступила внезапно.

– А еще?

– Несколько сохнущих полотен. На мольберте – начатый эскиз. Очень приблизительный. На столе – бутылка коньяка и коньячный бокал.

– Сколько?

– Чего – сколько?

– Бокалов.

– Один.

– Один?

– Думаю, да… Один. Впрочем, точно не скажу.

– Там было два бокала, – напомнил прост. – Или как, Юсси?

Я посмотрел в свои записи. Для вида – потому что помнил и так.

– Два. Бокалов было два.

– А разве господин Михельссон не записывает результаты осмотра места происшествия?

– Обязательно, как же… Потом, за письменным столом, в спокойной обстановке, я фиксирую все детали. Все, что помню.

– Память может подвести. Позвольте маленький совет: записывайте все на месте, по горячим следам. Мельчайшие детали. Даже те, что на первый взгляд кажутся не стоящими внимания, могут впоследствии оказаться решающими. Читай свои записи дальше, Юсси.

– На столе лежит блокнот с квитанциями и тетрадь. На мольберте – начатый эскиз портрета.

– Это я говорил, – поспешил вставить Михельссон.

– Ну хорошо… теперь господин Михельссон знает: бокалов было два. И какие выводы он делает?

– Выводы… наверное, к нему кто-то приходил. Посетитель.

– Посетитель, в честь которого художник достает блокнот с квитанциями и делает эскиз портрета.

– И кто бы это мог быть? – с удивлением спросил секретарь.

Прост задумчиво потер подбородок.

– Давайте сменим тему. Говорят, господин исправник ездил в горы в начале лета?

– В Квикйокк, – подтвердил секретарь.

– Квикйокк… Очень красивые места. Мы с Петрусом жили там одно время у старшего брата, Карла-Эрика. А что делал исправник в Квикйокке?

– Кража оленей.

– Наверное, немало пришлось побродить в горах.

– Само собой.

Прост достал из конверта сухой стебелек.

– Господин секретарь, возможно, знает, что это за растение?.. Только не трогайте пальцами.

Михельссон отдернул руку, будто обжегшись.

– Травка, – неуверенно сказал он.

– Нет… уж точно не травка, – улыбнулся прост. – Это ползучий вереск, Cassiope tetragona. В горах – на каждом шагу.

– Я не так силен в ботанике, как господин прост…

– Что вы, что вы, никто и не требует… Но вот что странно: этот вид вереска в нашей тундре не встречается.

– Вот как… в нашей тундре много чего не встречается. Пальмы, к примеру, довольно редки, – попытался пошутить Михельссон.

– Я нашел это растение в сене. В том сарае, где преступник изнасиловал и убил Хильду Фредриксдоттер Алатало. И как вы это объясните?

– Ее же медведь задрал!

– Ну нет. Ни я, ни Юсси в это не верим. Мы не только этот вереск нашли в сарае. Кровь, выдранные волосы… Бедную девушку заманили в этот сарай. Она сражалась за свою жизнь, пока преступник ее не задушил.

– Но исправник же объявил вознаграждение за этого медведя! Охотники…

– Медведицу, – прервал прост. – Посмотрите-ка на это, – он достал еще один конверт и высыпал на стол карандашные стружки, – это мы нашли рядом с поляной, где напали на Юлину Элиасдоттер.

– Напали? Господь с вами! Что вы хотите сказать, господин прост? – Михельссон даже привстал на стуле.

Прост не сводил с него глаз.

– Сравните-ка, господин Михельссон, эти стружки с теми, что я только что снял с вашего карандаша.

Михельссон дрожащей рукой взял пару стружек.

– С карандаша, который мне дал исправник?

Наступила давящая тишина. Воздух в комнате сгустился так, что трудно шевельнуть пальцем.

– Значит, господин прост намекает… – пробормотал Михельссон.

– Исправник Браге, как вы сами рассказали, в июне побывал в местах, где растет Cassiope tetragona. Он пользуется карандашами, идентичными тому, следы которого мы нашли на месте преступления. И, как наверняка знает секретарь, его интерес к молодым женщинам…

– Никогда бы не подумал, что господин исправник Браге…

– Далее. Юбка Юлины измазана той же сапожной мазью, какой пользуется исправник. И она сказала еще вот что: напал на нее herrasmies. Кто-то из господ.

– Но она же вообще отказывалась говорить!

– Отказывалась, да. В присутствии исправника Браге она говорить отказывалась. Возможно, она его узнала, хотя он и был в маске, когда на нее набросился. И ему тоже показалось, что она его узнала. Поэтому он и решил ее задушить и замаскировать смерть девушки под самоубийство.

– Это невозможно!

– А секретарь Михельссон разве не обратил внимания, как нервничал исправник Браге? Он меня ударил… Может, он сам и купил эту веревку, на которой повесил Юлину? И еще вот что: Юлина рассказала – ей удалось отбиться только потому, что она ткнула насильника в плечо заколкой для волос. И если секретарю Михельссону подвернется случай… не знаю, в сауне или где-то… он может посмотреть на плечо исправника. Нет ли на нем следа колотой раны?