Читать книгу - "Король лжи - Джон Харт"

– Я жива? – спросила она шепотом.

– Да, – ответил я надтреснутым голосом. – Ты жива. – Я закусил губу. Она была еще очень слаба.

Она отвернула голову от меня, но я успел заметить, как из-под ее плотно закрытых век выкатились слезы. Когда Алекс вернулась, Джин снова спала, и я ушел, не сказав ни слова. Возможно, я был эгоистичен.

Похоже, я долгое время стоял в коридоре, прислонившись к стене. Перед тем как уйти, я заглянул в комнату через маленькое окно. Занавески снова были задернуты, и Алекс сидела, держа Джин за руку. Моя сестра не двигалась, отвернувшись лицом к стене, и мне было интересно, продолжает ли она слать. Отвернулась бы она от Алекс, как от Меня? Или Алекс действительно составляла ее жизнь, а ко мне она обратилась только когда жизнь подходила к концу?

Я уже уходил, когда вдруг заметил, что Джин повернулась, увидела Алекс и закрыла лицо руками. Алекс что-то сказала, и Джин начала дрожать, трубки затанцевали у ее предплечий. Тогда Алекс поднялась и склонилась к ней; она прижалась лицом к лицу Джин, и обе они замерли. Я уехал, чувствуя себя нежеланным членом маленькой семьи.

Подъехал лифт, и, когда он поднялся, я обнаружил детектива Миллз, стоявшую у выхода. Она смотрела в окно, но я знал, что она ждала меня. Я направился к ней и увидел патрульный автомобиль на обочине. Офицер в форме опирался на капот, держа руку на рукоятке пистолета. Он был молод и выглядел нетерпеливым.

– Вы здесь из-за меня? – спросил я. Миллз обернулась на звук моего голоса и стала рассматривать меня. Я был испачкан кровью и грязный. Ее туфли сияли, а на брюках были отутюжены стрелки. Когда она заговорила, я услышал запах жидкости для полоскания рта.

– Да, – сказала она.

– А он? – указал я на молодого полицейского снаружи. Миллз пожала плечами, но не ответила.

– Дешевое представление, – заметил я. – Не было никакой надобности.

Полицейский сел в свою машину и уехал, не глянув ни на Миллз, ни на меня. Миллз наблюдала за тем, как он отъезжал, а потом повернулась ко мне.

– Немного нервничаете, да, Ворк?

– Это не имеет к вам отношения.

Она улыбнулась.

– Я никогда не говорила, что полицейский со мной.

– Как вы нашли меня? – поинтересовался я.

– Услышала о вашей сестре. Поняла, что вы будете здесь.

– Спасибо за предупредительность. – Я не мог сдержать горечи в голосе.

– Ваш сарказм совершенно напрасен.

– У меня не то настроение, чтобы общаться с вами, детектив. Не сегодня утром. Не в этой больнице. Поэтому извините меня.

Я обошел ее, прошел через выход и направился к стоянке автомобилей.

Утро прогрелось, и небо было ясным и синим. Движение транспорта за подстриженной живой изгородью было шумным, вокруг меня двигались люди, но я чувствовал Миллз позади себя. На ней были туфли на каблуках, шаги ее были громкими и быстрыми. Я знал, что она не позволит мне легко соскочить с крючка, поэтому повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Чего вы хотите, детектив?

Она остановилась в нескольких футах от меня – безопасное расстояние, – и я увидел рукоятку пистолета, выглядывавшего из-под ее пиджака. Она подарила мне еще одну холодную улыбку.

– Думаю, мы могли бы поговорить. Есть некоторые вещи, которые необходимо обсудить. Возможно, вы хотели бы что-то рассказать. В любом случае лучше это сделать прямо сейчас.

– Ладно, – согласился я.

– Что случилось с вашим лицом? – спросила Миллз.

– Что? – Я обернулся.

– Ваше лицо. Оно порезано.

Мои пальцы быстро дотронулись до лица, как будто они были виновны в каком-то грехе.

– Царапины, – пробормотал я. – Просто царапины.

– Как вас угораздило поцарапаться? – удивилась Миллз.

– Я был на прогулке в лесу.

Она смотрела вдаль и кивала.

– Поэтому вы так испачкались?

– У вас в связи с этим есть вопрос?

– Зачем вы ходили в лес?

– Закапывал тела.

– Снова сарказм, – отметила Миллз неодобрительно.

На сей раз я пожал плечами.

– Возможно, нам следует обсудить это в участке.

– В участке… – повторил я.

Миллз оглядела стоянку автомобилей, потом глянула на чистое синее небо, как будто находила во всем этом что-то неприятное. Когда ее глаза остановились на мне, выражение осталось таким же.

– Там наша беседа могла быть более продуктивной, – сказала она.

– Ордер на арест у вас есть? – поинтересовался, а Миллз покачала головой. – Тогда мой ответ: нет.

– Итак, вы хотите сказать, что никогда не видели завещания своего отца?

Внезапный вопрос сбил меня; это было неожиданно и на ее лицо опустилась завеса, когда она задала вопрос, Я ощутил опасность.

– Почему вы спрашиваете?

Миллз пожала плечами.

– Так вы говорили раньше. Я только хочу удостовериться, что все мои факты верны. Вы сказали, что никогда не видели завещания, не знали ничего о его содержании.

Это все правда?

Я знал, чего она хотела. Мое знакомство с завещанием означало мотив, и сигналы тревоги начали звенеть у меня в затылке. Полицейские похожи на адвокатов. Самым лучшим вопросом был тот, на который уже известен ответ.

– Я не готов это обсуждать. Моя сестра только что пыталась покончить с собой. Я до сих пор весь в ее крови. Для вас это что-нибудь значит?

– Я просто хочу правды, Ворк. Как любой другой.

– Я знаю, чего вы хотите, детектив.

Она проигнорировала мою враждебность.

– Действительно?

– Если вы хотите правды, тогда почему не изучите дело об аннулировании права выкупа закладной на молл? Там на кону были миллионы долларов, к тому же – обозленные инвесторы и мой отец. Ведь он был убит в этом проклятом молле! Или это не относится к вам?

Миллз нахмурилась.

– Я не знала, что вы осведомлены об этом.

– Могут быть и другие вещи, о которых вы не осведомлены. Вы это рассматриваете или нет? Вы знаете инвесторов?

– Я буду вести расследование так, как считаю нужным.

– Несомненно.

– Не наглейте, Ворк. Дело того не стоит.

– Тогда снимите шоры и делайте свою работу!

Ее голос понизился.

– Ваш отец был всего лишь посредником. Его убийство не могло бы остановить дело об аннулировании права выкупа закладной. Вы адвокат и знаете это.

– Убийца редко бывает хладнокровен; люди убивают в эмоциональном состоянии. Ненависть, гнев, месть, похоть. Если вы не знаете игроков, то как можете это исключать? Там могла быть тысяча других причин.