Читать книгу - "Рыцари и ангелы - Майя Яворская"

помещение, дают мне месяц на изыскания, а потом все оставшееся время хранят в нем весь свой киношный скарб.

– Откуда у тебя друзья-киношники? Ты вроде не снимаешься.

– Нет, не снимаюсь. Но как-то шел с ними по красной дорожке, вот и подружились.

– По какой это красной дорожке? – не понял Самойлов.

– Как какой? В Каннах.

– Ты шел в Каннах по красной дорожке? – Кире почудилось, что у нее начались слуховые галлюцинации.

– Ну да, мы кино туда привезли.

– А ты-то тут причем?

– Так я в студии работал, которая спецэффекты для фильма делала. Режиссер нас потому и пригласил. А чего отказываться? Сам бы я просто так посмотреть на Дворец фестивалей не поехал. А тут халява.

– Что хоть за кино?

– А вам название ничего не скажет. Оно социальное. У нас такое ни в кинотеатре, ни по телеку никто не покажет. Там мальчик приезжает в большой город с мамой. Женщина в первый же день погибает, ну а дальше все про его мытарства – встречи с разными маргинальными элементами и все такое. Разобрали парнишку в итоге на органы. Здесь такой сюжет никого не возбудил, потому что хеппи-энда нет.

– Господи, какой кошмар! – передернула плечами Кира. – Я даже «Белый Бим, черное ухо» и «Хатико» смотреть отказалась. А тут про людей и вообще ужас!

– Во-во! Все млеют от слезливых мелодрам с поцелуйчиками. Как «Рабыню Изауру» показали, у народа в башке что-то переклинило. Раз и навсегда, – хмыкнул Кирилл.

– Это еще раньше случилось. Как Перро написал сказку про Золушку, – заметила сестра.

– Должен тебя огорчить. Тема волновала не только его, но и братьев Гримм. Они тоже озвучили свою версию. Но еще раньше был Джамбаттисто Базиле, – покачал головой Кузьмич.

– Ого, тухленьким душком плагиата пахнуло… – губы приятеля расплылись в довольной улыбке. – Ты не поверишь насколько…

– В смысле?

– В самом прямом. Первую версию обнаружили на египетских папирусах. История почти идентичная – там туфелька, здесь сандалия. Ну и имена разные, естественно. Там Цеццола, здесь Родопис. Вопрос лишь в размере.

– Чего?

– Ну не бюстгальтера, конечно, – закатила глаза Самойлова. – Ноги, как я понимаю.

– Погоди, ерунда какая-то. Какая Цеццола, какая Родопис? Перро – француз, Гримм – немцы. Откуда такие заковыристые имена? – продолжал недоумевать брат.

– Все правильно. Перро – вообще своеобразный товарищ. Он с именами принципиально не парился. Кроме главной героини, все остальные безымянные, как куры на птицеферме. Можешь вспомнить, как зовут папу, мачеху, короля или принца? – пустился в объяснения Кузьмич.

– Нет… – озадаченно протянул приятель. – Слушай, ведь правда, ни одного имени. Я даже не замечал, хотя сказку в детстве несколько раз смотрел.

– Ее звали Элла, – решила блеснуть эрудицией Кира.

– Ничего подобного. У главной героини было только прозвище, – безапелляционно заявил Кузьмич. – Элла – исключительно голливудский новодел. В англо-американской интерпретации Золушка – Синдирэлла. Откинь «Синдир», останется «Элла». Не подкопаешься.

– Удобненько, – хмыкнула Самойлова.

– Спору нет. Фабрика грез всегда умела подвести под любой бред научную базу. Но Базиле – неаполитанец, поэтому девушку звали Цеццола. Можешь ознакомиться с первоисточниками, если не веришь. А у древних египтян сюжет закручен так, что американцам и не снилось. Родопис – гречанка, ее похитили пираты и продали египтянам. У бога Гора в ту пору случился приступ клептомании. Он, как все больные шизофренией, раздвоился, принял образ сокола и скоммуниздил обувь, пока хозяйка штиблет принимала гигиенические ванны в Ниле. Потом этот фетишист пришел в себя, осознал содеянное, огорчился, раскаялся и решил избавиться от улик. Почему не закопал трофей в пустыне, хотя песка там до фига, история умалчивает. Возможно, были какие-то личные счеты с местным фараоном. Короче, подкинул ему вещдок. Одного не предусмотрел – при ордынском типе правления законы для власть имущих не действуют. Как, впрочем, и сейчас. Кто будет защищать права раба, если ответчик – царь? Местный правитель мог бы вообще не среагировать на малозначительное событие, но оказался с генетическим дефектом – вместо того чтобы оценивать женскую привлекательность по размеру груди, охвату талии, толщине губ или длине ног, он, как Пушкин, уделял больше внимания линейным параметрам женской стопы. Видимо, все остальные достоинства экстерьера дорисовывались по ходу. В общем, несмотря на обширный гарем, в полной боевой готовности к плотским утехам пустился на поиски. Ну, а финал, как везде, один и тот же.

– Стоп! – потрясла головой Кира. – Все это безумно интересно. Но я уже потеряла нить повествования. К чему сейчас был весь этот экскурс в историю мировой литературы?

– А к тому, что тема «Золушки» не теряет своей актуальности уже не одну сотню лет. За это время изменилась среда обитания, появились новые государственные строи и так далее, но психология с физиологией – нет. Людям по-прежнему хочется верить, что их существование, не всегда радостное или благополучное, может измениться по щелчку пальцев. Пусть не для них самих, но для их детей. Это неважно. Главное, есть надежда. Это как раз то, что скармливает телевидение людям, которые находятся в отчаянном положении. Именно поэтому автору сценария и режиссеру предлагали концовку переснять, но они ни в какую. Типа, весь смысл потеряется. А на Западе сейчас такое любят. Благополучной Европе нравится щекотать себе нервы. Видимо, сидят дома и думают: «Как скучно. Все запрограммировано, предусмотрено, предсказуемо. Зачем цепляться за жизнь и к чему-то стремиться, если день на день похож и перспектив на десять лет вперед никаких?» Потом сходят в киношку, посмотрят вот это и выдыхают облегченно: «Слава богу, у нас такого нет. Как нам хорошо живется!» И разбредаются по офисам стучать уныло по клаве несколько месяцев, пока опять не потребуется какая-нибудь вздрючка мозгам или выброс адреналина. В общем, в нескольких странах Северной Европы фильм купили. Ну, а фестиваль – это так, до кучи. Потешить ушибленное самолюбие.

– И чего же они, такие крутые, согласились тебе хлам разгребать?

– Да какие они крутые? Денег в банках назанимали, чтобы кино снять. А от продажи заработали столько, что еле-еле с кредитами рассчитались. Доходов от проката никаких не получили. За масштабные проекты браться после этого не хотят. Сидят, снимают рекламные ролики. Так безопаснее. Правда, бизнес ни фига не доходный.

– Почему? – удивилась Самойлова.

– Как это почему? Тендер выигрывает рекламное агентство. Заказчику объявляет, что снять ролик будет стоить, например, пять миллионов. А потом приходит на студию и говорит: «Вот вам миллион, сделайте нам красиво».

– Ну, миллион тоже неплохо.

– Ага. Если одному и каждый день. А у них в команде шесть человек и работы на пару месяцев. Получается за месяц по восемьдесят тысяч на нос.