Читать книгу - "Золотой день - Яна Темиз"

– Я спросила, – смягчилась Элиф, возвращаясь в роль посетительницы больных и несчастных, хотя и не лучшим образом воспитанных невесток, – видела ли ты, кто подсыпал яд?

– Нет, не видела, – Айше быстро пыталась сообразить, говорить ли ей про таблетки и про то, что это не собственно яд, а очень сильное снотворное, и решила, что лучше не надо. – Может, она сама?..

– Что «сама»? Ложись, я тебе чай принесу, выглядишь ты, и правда, хуже некуда. И ерунду говоришь. Что «сама»?! Сама отраву выпила? А кто тогда всех отравлял? Тоже Лили? И с чего бы ей о самоубийстве думать? Уж так жить, как она…

Элиф пустилась в детальное описание абсолютно безоблачной и обеспеченной жизни своей покойной подруги, как будто несколько бриллиантов на пальцах, несколько лишних комнат, приходящая на дом маникюрша и непременная домработница были надежной защитой от разочарований, депрессий, обид и прочих человеческих чувств.

Стоп! Домработница… Лили сказала, что Элиф…

– Абла, – невежливо вклинилась в ближайшую паузу Айше, – Лили сказала, что это ты рекомендовала ей новую домработницу. Это правда? А где ты ее нашла?

Вопрос странным образом озадачил Элиф, и спастись от немедленного ответа ей помог зафыркавший на кухне чайник. Они обе на секунду отвлеклись, вышли на кухню, разыграли короткий скетч, тщательно проговаривая полагающиеся им по роли реплики.

«Я навещаю больную и все сделаю сама», – у одной и «Я принимаю гостью и, несмотря на болезнь, все сделаю сама», – у другой, как предписывал этикет.

Обе были неискренни и понимали это: Элиф с удовольствием приняла бы услуги младшей по возрасту родственницы, а Айше с не меньшим удовольствием улеглась бы в постель и дожидалась своей чашки чая там. Тем не менее обе толкались на кухне, мешая друг другу, и доставали тарелки, чашки и ложки, и думали – каждая о своем.

Вопрос о домработнице не понравился Элиф, это ясно. Но Айше не стала переспрашивать. Зачем? Успеется. Лучше не портить с ней отношения, не давать понять, что ее замешательство не прошло незамеченным и что вопрос этот представляет хоть какую-то ценность. А он, по-видимому, представляет, раз Элиф, не ответив на него сразу, через минуту сделала вид, что забыла о нем, и даже не попыталась вернуться к нему и предложить какую-нибудь ложь. Ну и отлично. Забыла так забыла. И я сделаю вид, что забыла. Потом, когда золовка ушла, Айше внесла его в свою схему, и там он сейчас и висел, одинокий и безответный.

Вопрос не понравился Элиф, и Айше с некоторым удовольствием от своей проницательности наблюдала за тем, как она косвенными способами, не называя ни одной вещи ее собственным именем, выплескивает испорченное настроение. На ту, которая посмела его испортить.

– Ты сделала сарму? – удивление и снисходительность вместе с этаким «ну-ка, посмотрим, на что ты способна» хорошо слышались в ее вроде ничего не значащем вопросе.

Сарма из виноградных листьев выглядела безукоризненно: тоненькие, длинненькие, одинаковые палочки со специально подготовленной начинкой из риса и еще множества компонентов были принесены на днях невесткой Айше Эмель. А у той золотые руки, идеально выполняющие любую работу от шитья и вязания кружев до выпечки сложнейших многослойных тортов.

Поэтому внешний вид сармы был выше критики, но оставался еще вкус, к которому и относилось непроизнесенное «посмотрим». А удивленное ударение на «ты» подвергало сомнению само наличие в доме Айше такого кулинарного изыска вместо ожидаемых полуфабрикатов и замороженной американской пиццы для лентяев. Удивление, преобладающее в вопросе, было отнюдь не поощряюще-комплиментарным, а скорее насмешливо-недоверчивым: надо же, и ученые феминистки на что-то годятся!

– Да, – спокойно и равнодушно ответила Айше, решив не вдаваться в подробности и не радовать Элиф правильностью ее удивления. Иначе придется оправдываться, что-то объяснять… В конце концов, какая разница? Айше умела делать сарму, и удавалась она ей не хуже, чем самой Элиф, хотя, возможно, чуть хуже, чем Эмель. Но приготовление ее отнимало столько времени! Которого было и так мало, чтобы еще тратить его на скручивание тоненьких трубочек из виноградных листьев.

«Сарму из одного стакана риса я делаю за сорок пять минут, если ни на что не отвлекаюсь, – говорила когда-то, в другой жизни, педантичная подруга Айше Сибел. – Но нам этого мало, поэтому делаю обычно из двух. Полтора часа. Причем голова в это время свободна, можно спокойно лекцию продумать или ребенку задачу объяснить».

Когда Айше скручивала сарму, она не могла никому ничего объяснять.

Все мысли сосредотачивались на процессе, а сорок пять минут растягивались на час с лишним. Любимая невестка относилась к этому с пониманием и, как только на базаре появлялись первые нежно-зеленые виноградные листья, звонила Айше:

– Завтра делаю сарму. Пусть Кемаль вечером заберет, – или: – Мустафа тебе вечером завезет, – в зависимости от занятости и настроения ее мужа и повелителя. Эту сарму Эмель завезла сама – целую кастрюлю, снисходя к лени и (или?) занятости Айше.

«Почему-то Эмель не испытывает презрения к моей бесхозяйственности и никогда не тычет мне в нос своими талантами. Хотя вот уж кто мог бы!» – сердито подумала она, выкладывая на тарелку для Элиф примитивное, по понятиям той, угощение: готовое печенье, готовые сухарики, готовые шоколадки. Хорошо хоть сарму не всю доели, а что ее делала Эмель, можно не признаваться. С сармы, слава богу, не снимают отпечатки пальцев! А там их, конечно, полно! Интересно, можно ли их снять с виноградных листьев? Забавный был бы сюжетец!

– Да, – невнимательно кивнула она, почти не вникнув в вопрос золовки. Что-то в нем было об ингредиентах сармы, а Айше ненавидела вести разговоры о секретах кулинарии. К тому же кто знает, чего Эмель туда положила… лучше кивать и соглашаться.

– Да ты что?! – Элиф была настолько потрясена, что Айше тотчас же пожалела о невпопад сказанном. – Как же можно делать сарму без тертого лука?! То-то я смотрю, вкус у нее…

Нет, нельзя расслабляться и отвлекаться, а то еще обидится! Айше совсем было собралась признаться, что понятия не имеет о составляющих данной, конкретной, не ею приготовленной сармы, но что Эмель наверняка все сделала по правилам или лучше, чем по правилам, но Элиф уже неслась дальше. И, может, не надо ни в чем признаваться: пусть вволю покритикует произведение Айше, поучит ее уму-разуму, глядишь – и придет в хорошее расположение духа. Она покаянно вздохнула и откусила половинку ароматной, замечательной сармы. Определенно, лука там столько, сколько надо!

– Я еще понимаю, если ты не добавишь мяту, или выберешь не острый перец, или не положишь лимон во время готовки. Это уж кто как хочет. Но лук! Лук! Без него же никакого вкуса! – Элиф укоризненно дожевала ставшую для нее безвкусной и неинтересной сарму, но настроение ее, похоже, улучшилось. – Конечно, ты так редко готовишь что-то непростое, что могла и забыть. В следующий раз непременно звони мне, я тебе все подробно расскажу.

– Спасибо, абла. Наверно, я вчера уже заболевала и ничего не соображала, – Эмель принесла сарму позавчера, но уж врать так врать! Не хватает еще признаться, что блюдо несвежее! Лучше уж тогда признаться в каком-нибудь убийстве! – Обычно я кладу лук.