Читать книгу - "Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик"

про ее звонок и про то, что она в курсе, не знает. Она его и спрашивать не стала: он ведь ранимый, нервный, а сейчас особенно остро на все реагирует – совсем его эти полицейские замучили допросами. Денис – талантливый музыкант, он более чувствителен, чем обычный человек.

И разумеется, Ира ни полицейским, ни Елене Семеновне с этим простоватым стариком, которого Шварц назвала частным детективом, но который больше на каменщика со стройки был похож, не сказала, что в вечер убийства Денис приходил к Даше. Если узнают, он сразу в подозреваемые перейдет. А он и без того измучен. Таких переживаний крепкий мужик не выдержит, не то что ранимый музыкант.

Однако в день после поминок Ира и сама начала сильно переживать, не могла успокоиться, ночью почти не спала. Вызвано это волнение было, конечно, шокирующей новостью: Дашины ноты записаны не малоизвестным Николаем Бером, а великим Глинкой, и, соответственно, лет на тридцать-сорок раньше, чем предполагал Денис. Потому что (Ира это хорошо помнила) Глинка в 1849 году уехал из России и в дальнейшем лишь ненадолго приезжал в Петербург – а умер через семь лет в Германии. Значит, эти ноты записаны композитором в 1847 или в 1848 годах, когда он бывал в Починке.

Ирина не понимала, как Денис мог столь сильно ошибиться. Он ведь и в архиве московском проверял… Но всего мучительнее было не оформившееся еще подозрение.

Два подозрительных обстоятельства – это уже много. Борисов провел у Даши вечер, когда она приняла убивший ее клофелин, и он, возможно, знал о настоящей цене нот. Неприятные мысли начинали роиться в голове, потом уходили. Что за чушь! Ну не убийца же Денис! И вообще, если б он хотел отобрать ноты, он бы просто их не вернул еще весной. И все же мелкая тень сомнения мучила. Что же все-таки произошло? Во сколько он ушел? Кто мог прийти к Даше после Дениса и подсыпать ей клофелин? Потому что сама Дашка никогда бы принимать опасное лекарство не стала – это Ира понимала хорошо. И знал ли Денис, что ноты написаны рукой Глинки?

Девушка решила спросить его самого.

Она ожидала, что он придет часа в четыре, после репетиции: он играл в камерном оркестре. Ира жила неподалеку от филармонии, и он в промежуток между репетицией и концертом нередко заходил к ней. Ирина даже стала регулярно готовить, потому что он приходил голодный.

Обедать сели, как обычно, в кухне.

Ира разливала борщ в тарелки, когда зазвонил телефон. Девушка, придерживая горячую кастрюлю, нажала кнопу «отключить» – подождут, она потом перезвонит. «Как же лучше спросить?..» – думала она. Помог сам Денис.

– Много народу было вчера на поминках? – спросил он, осторожно размешивая ложкой сметану.

– Мало, почти никого: мать, Елена Семеновна да я. Потом еще соседка, жена компьютерщика этого зашла с воплями, что мужа арестовали. Оказывается, это он Дашины ноты спер!

– Что-о? – Денис побледнел, ложка шмякнулась в тарелку. – Так они были у компьютерщика?! Вот тварь!

Ира испугалась: почему он так заволновался, ругаться даже начал. Но музыкант уже взял себя в руки: он всегда хорошо владел собой.

– Ирочка, передай хлеб, – попросил он как ни в чем не бывало. И усмехнувшись, спросил: – Арестовали компьютерщика, говоришь? Ну и правильно! Зачем же он спер эти копеечные ноты?

Ира тоже почти успокоилась, поставила на стол второе – у нее рыба жареная была с картошкой. И решила, раз уж начала, продолжить разговор.

– Они не копеечные! Они Глинкой записаны, а не Бером!

Эту новость Денис воспринял на удивление спокойно.

– Да слышал я уже эту версию… Не стал пока тебе говорить, потому что сомневаюсь в ней.

– Тебе в полиции сказали?

– Нет, эта старушенция сказала, которая очень много о себе мнит. Приятельница твоей бабушки, кажется? Как ее… Семеновна!

– Да, Елена Семеновна. Только не бабушки приятельница, а папы. Она с ним в музыкальной школе училась – у меня ж папа много старше мамы был…

– Ну вот… Папа твой давно уже умер, а эта старушка-попрыгушка все лезет не в свои дела.

– Да ладно тебе, Денис! Бог с ней! Скучно ей на пенсии! Пусть развлекается. Они там, на поминках, все уже знали, что это Глинки ноты. Неужели ты и впрямь ошибся?

Денис пожал плечами.

– Не знаю. Мне казалось, что верно определил. Однако им в полиции видней. Спасибо, Ира! Мне пора, у меня еще концерт, надо пораньше прийти.

Она вышла с ним в прихожую – всегда его провожала. Хорошо, что поговорила, эта жуткая тень с души ушла, когда он так спокойно воспринял версию об авторстве Глинки. А она, дура, мучилась! Как могла она, идиотка, Дениса подозревать! Надо и про другое спросить!

И уже в прихожей, когда он открывал замок, а она нежно обнимала его, Ира тихо, на ушко, спросила:

– Денис, ты, наверно, ушел от Даши вскоре после моего звонка? А этот компьютерщик пришел позже и убил ее! А ноты взял себе! Во сколько ты от нее ушел?

– Что-о? – Денис резко отстранился, придерживая ее за руку.

– Нет-нет, я не ревную… я знаю, что ты у нее был по делу. Просто звонила Даше в девятом часу, она готовила кофе, сказала, что ты у нее сидишь…

Лицо его исказилось, по-прежнему придерживая девушку одной рукой, он обнял ее другой и начал суетливо подталкивать к раскрытой двери.

Ира была растерянна, она не понимала его ажитации. Денис очень нервный, ведь он музыкант! Не надо было спрашивать, конечно! Она попыталась осторожно освободиться, но он держал крепко. На площадке он поднял ее, ноги цеплялись за решетку. Девушка от ужаса ничего не понимала, она вцепилась в решетку одной рукой – той, что была свободна от железного пожатия Дениса. Она закричала, но от сильного волнения горло сдавил спазм – крик получился слабый, хрип, а не крик… Сильные руки пианиста вытолкнули ее, наконец, за решетку и отпустили, в полете она ударилась о колонну…

Очнулась Ирина от шумной суеты рядом. Люди в белых халатах поднимали ее на носилки. Врач с озабоченным лицом осматривал кого-то на цементном полу… Какая-то женщина, измазанная красным, со страшными глазами, сидела рядом с распростертым телом. Позже, уже в больнице, Ира догадалась, что это была Елена Семеновна.

Эпилог

– Леля, что, мы вдвоем встречать будем? Больше никто не придет?! – Вера Фогельсон резала картошку на салат «Оливье».

– Помельче надо, ты крупно режешь! – Леля мельком взглянула на разделочную доску и ответила встречным вопросом: – А ты что, не хочешь со мной вдвоем встречать? Школьные