Читать книгу - "Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик"

Они были люди одного поколения и могли многое вспомнить. Но договорить бывший участковый не успел: мобильник, лежащий на столе перед Еленой Семеновной, зазвонил.

– Я уже на Блонье, возле «Русского двора» стою. Где вас искать?

Потапов повертел головой. Он видел Борисова на допросе и сразу узнал его. Высокий и худой молодой человек, светловолосый, с покатыми плечами, стоял на аллейке, неподалеку от их столика.

– Оглянитесь направо! – подсказала в трубку Шварц. – И помахала молодому человеку рукой. Он тоже помахал рукой и показал на их столик, потом на помещение кафе, потом опять на столик. Жест был понятен: он тоже возьмет кофе и подойдет.

– Так вот что я говорю, – продолжил Потапов. – Когда участковым был на Краснофлотской (а там, вы помните, частные дома), так нас даже заставляли проводить беседы с домохозяевами, чтобы деревья у домов высаживали! Шла кампания озеленения тогда.

Шварц махнула рукой.

– А теперь вырубают. У нас то одна кампания, то другая – меры не знают.

И только завязался интересный разговор о недостатках современного градоустройства, как давешний молодой человек, концертмейстер Борисов, подошел к их столику с кофе и пирожными на подносе.

– Я три пирожных взял – вдруг вы тоже захотите, – пояснил он.

Пенсионеры замахали руками:

– Нет-нет, нам и одного-то много, нам нельзя, врач не велит.

– А вы вон какой стройный, – с завистью добавила Леля. – Вам и три пирожных вреда не принесут! Вы пейте, а я пока буду говорить. Мы вас позвали, потому что нужна консультация знающего музыканта: обнаружились новые данные – не о самом убийстве Даши Леоновой, а о нотах. Это рукопись не малоизвестного музыканта Бера, а Михаила Глинки! Сами понимаете, что цена другая. И все вытекающие отсюда последствия.

Молодой человек поперхнулся пирожным и закашлялся. Кашлял так долго, что Шварц была вынуждена по спине его похлопать. Потапов все это время на него внимательно молча смотрел.

– А откуда это известно? – спросил пришедший в себя Денис Борисов.

– Полиция произвела экспертизу.

Молодой человек некоторое время ошарашенно молчал, потом выдавил из себя:

– Так ведь ноты же пропали!

– Нашлись! Полиция отыскала ноты и сделала экспертизу.

Елена Семеновна специально несколько исказила картину, усилив роль полиции: так и солиднее получалось, и авторитет полиции поддерживался.

Борисов некоторое время молчал, переваривая новость.

– Вот так неожиданность! – сказал он наконец. Он был даже рассержен. – А почему полиция решила, что это Глинка? Что вообще полиция понимает в музыке?

– Позвольте вначале нам задать вопросы, – остановила его Елена Семеновна. А Потапов спросил:

– Скажите, Денис Владимирович, почему вы решили, что эти ноты записаны музыкантом Бером?

– Видите ли, я интересуюсь историей музыки. Было очевидно, что нотам не один десяток лет и не два. Записана вариация на темы цыганских песен. А на Смоленщине цыганские песни активнее всех записывал и изучал именно Бер. Было у него такое увлечение, он даже статью о цыганских песнях написал. Это происходило давно, на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. И как раз было похоже на то, что ноты столетней давности. И Дмитрий Бер был владельцем сельца Починок под Ельней именно в это время. Сейчас уже этого сельца нет, в войну уничтожено полностью вместе с помещичьим домом и прекрасным садом, который Беры там развели. Но музыкант этот, Бер, там большую часть жизни прожил. А на нотах в правом верхнем углу меленько написано «Починок». Все это вместе указывает на авторство достаточно точно. А почему полиция решила, что Глинка? Глинка, правда, бывал в Починке тоже – Бер ему родственник, – однако он, сколько я знаю, цыганскую музыку не изучал… Да и меньше он с Починком связан, чем Бер, много меньше! Может, полиции просто выгодно ноты дорогими представить?

Елена Семеновна поняла его чувства: тут задето профессиональное достоинство. Как это он неправильно определил? Концертмейстер не мог в это поверить.

– Дорогой Денис Владимирович, – сказала она. – У полиции возможности большие. Криминальная экспертиза сейчас знаете как продвинулась? Сериал «След» смотрите?

– Какой сериал? – поднял брови Борисов. И Потапов тоже посмотрел на Лелю с удивле-нием.

– Ну, это я так пошутила, конечно, – быстро отреагировала она. – Однако криминалисты многое могут. Да, Порфирий Петрович?

– Конечно! – кивнул Потапов. – Я читал отчет криминалистов. Во-первых, установлено время изготовления бумаги. Такую бумагу прекратили выпускать в шестидесятые годы девятнадцатого века. Неужели Бер писал на нотной бумаге, которая тридцать лет где-то валялась? После этого привлекли архивистов. Образцы почерка Глинки, как и почерка Бера, сохранились. Удивительно, что на поверхностный взгляд некоторое сходство есть. Но, конечно, наши криминалисты-графологи легко определили, что это именно Глинка. Денис Владимирович, а к какому специалисту вы обращались в Москве?

Борисов смутился. Глаза его сначала забегали, потом неподвижно уставились на Пота-пова.

– В Москве? – наконец поднял брови музыкант. – При чем тут Москва?

Он произнес это очень естественно и хотел было опять приняться за кофе, но Потапова не собьешь.

– Я присутствовал при вашем допросе как свидетеля в полиции. Вы сказали, что по просьбе Дарьи Леоновой показали ноты специалистам в Москве. И они подтвердили: это Николай Бер.

Борисов опустил голову. Недопитый кофе стоял перед ним, остывая. Пирожное, которое он недавно с таким аппетитом ел, отламывая маленькой ложечкой, недоеденным лежало на блюдце. А молодой человек больше не интересовался вкусной едой. Ему было очень стыдно. Наконец он решился посмотреть на собеседников. Острый кадык дернулся, голова поднялась.

– Я соврал. Вначале Даше, потом пришлось и в полиции. Понимаете, в Москве мне всегда некогда. Я ведь ненадолго приезжаю, а успеть надо много. И экзамены сдать, и послушать хочется музыку – в Москве много интересных концертов дается в разных залах. Я когда приезжаю, каждый вечер хожу… Я сразу пожалел, что согласился эту просьбу Дашину выполнить – некогда было очень. В общем, я не успел в архив. А главное, я в себе уверен был. То есть это не совсем ложь. Я ведь хорошо знаю историю музыки, а смоленских музыкантов тем более отдельно изучал, по этой теме, может, побольше других знаю. Я сам специалист. В общем, я не успел в архив и никого не спрашивал, но Даше об этом не стал говорить. Уже когда вернулся из Москвы, сам тщательно изучил эти ноты. И что я увидел? Во-первых, это запись талантливого музыканта, причем давно сделанная, не позже начала двадцатого века. Во-вторых, там же четко написано в углу «Починок». А в Починке у нас в конце девятнадцатого века жил Николай Дмитриевич Бер, известный музыкант, он владел этим имением. Бер – внучатый племянник Глинки. Там не кровное родство, а дедушка Бера женился на племяннице Глинки Юлии