Читать книгу - "Улыбка химеры - Татьяна Юрьевна Степанова"

- Она танцовщица профессиональная, по показаниям персонала казино, - сказал Колосов. - В ночных клубах несколько лет назад выступала. Но в "Красном маке" служащие говорят - никогда. По нашей картотеке в проституции не замечена. Это все на нее, к сожалению.

- Что за бар? - поинтересовалась Катя. - Клуб ночной?

- Клубешник, - ответил Биндюжный, - ничего особенного, крутого. Далеко от центра. Просто тихая попойка.

- А как это - действовать по аналогии? - задала Катя новый вопрос. - Что это вы еще придумали?

Биндюжный и Колосов переглянулись, и первый, кашлянув, сказал:

- Я думаю, мы там с тобой, Екатерина Сергеевна, поступим сейчас так…

***

Эгле Таураге занимала угловой столик одна.. Бар назывался "Кайо-Коко". Ноги сами принесли ее сюда, потому что раньше она приезжала сюда с Газаровым. А еще раньше, давно, она иногда выступала на здешних вечеринках с латиноамериканскими танцами и здесь же познакомилась с Игорем Салютовым и его младшим братом Филиппом. Они заглядывали в "Кайо-Коко" часто. Иногда вдвоем, иногда с женой Игоря Мариной. Они считались в "Кайо" своими, потому что Игорь Салютов с Плехановского института был дружен с нынешним владельцем клуба. И даже, как поговаривали здесь, через отца помог тому подняться, организовать бизнес и обрести надежных покровителей.

Бар на улице Суворова, ставший со временем клубом, конечно, не мог тягаться с модными питейно-танцевальными гнездами центра Москвы. Но все же это было радушное, гостеприимное место в этом чужом шумном городе. Здесь Эгле знали и помнили, здесь у нее было немало знакомых. Здесь можно было просто сидеть тихо в углу, никому ничего не объясняя, слушать саксофониста на маленькой эстраде и пить, пить. Слава Деве Марии - в кредит.

Эгле поднялась и нетвердой походкой приблизилась к стойке. Бармен сочувственно улыбнулся ей. Она попросила еще один джин-тоник. И тут…

- Да я мог и вообще этого не делать!

- А тебя никто и не просил!

Эгле обернулась. Голоса. И - туман, пепельный, зыбкий перед глазами. Плывет как облако, как сигаретный дым. Но ведь это и есть сигаретный дым.

- Можно подумать, мне все это одному нужно!

- Да мне вообще от тебя ничего не нужно! Ничего! Возле самой эстрады за столиком расположилась парочка. И, кажется, они начали выяснять отношения. Шумно, даже очень. Эгле усмехнулась - надо же, как мы порой… с ним… как это нелепо и смешно, оказывается, выглядит со стороны. Забавно и глупо. Как же глупо…

Туман, пропитанный джином, слегка рассеялся, и она разглядела ссорившихся. Парень был похож на комод. Громоздкий, квадратный. Он напоминал охранников "Красного мака". "Тот же тип", - подумала Эгле. Его. подружка - высокая, в вечернем платье была… ничего, стильная. И, возможно, под сильным уже градусом. "Как я, - подумала Эгле. - Они здесь говорят - два сапога - пара".

- Если хочешь, можешь убираться! - выкрикнула девица так звонко и гневно, что вздрогнул даже невозмутимый бармен за стойкой. - Я тебя не удерживаю! Арриведерчи!

- И уйду! - Парень с грохотом отодвинул свой стул.

- И убирайся! - Девица стукнула кулачком по столу. - И не смей мне больше никогда звонить!

- И не позвоню! Сама, сама еще приползешь на коленях, идиотка!

- Мерзавец!

Парень развернулся, подошел к стойке, расплатился. Бармен что-то хотел ему сказать - не переживай, мол, утрясется. Но парень только махнул рукой - а, гори оно все синим пламенем - и ринулся к двери. Увидев, что он не шутит, девица подскочила на стуле точно ужаленная:

- Куда ты? Вернись! Слышишь? Вернись!

"Я все прощу, - добавила про себя Эгле. - Ох, как же это все со стороны глупо. А ведь сколько раз мы с ним…"

Девица рухнула на стул. Эгле видела - она с трудом сдерживается, чтобы не зареветь от обиды, злости и раненого самолюбия.

- Не плачь, вернется, - произнесла Эгле громко. Сочла своим долгом высказаться. Потому что уже не могла молчать. Уж слишком все было похоже на них с Газаровым. В сущности, они с этой девчонкой - сестры по несчастью. "Пара сапог", как говорят они, русские.

Катя, хотя и ожидала, что какая-то реакция все-таки будет, вздрогнула: господи, сработало! А она-то испереживалась - не переборщили ли они с Биндюжным с этим "влюбленным" скандалом? У Биндюжного голос - проспиртованная труба. А ей с трудом удавалось перекричать жизнерадостного саксофониста на эстраде. Атмосфера в этом баре с таким шоколадно-пляжным названием "Кайо-Коко", по ее мнению, особенно к любовным ссорам не располагала. Зал был мал, сумрачен и пылен. Со стен щурились какие-то подозрительные брюнеты (Катя, как и большинство посетителей, не признала ни молодого Хэма без бороды и трубки, ни великого Че). К тому же гудел саксофон. Они не просидели и четверти часа, как Биндюжный подал знак - пора ломать комедию, пока фигурантка еще не очень набралась и что-то может оценить и понять в этом театре. Но как раз в эту решительную минуту нарочно саксофонист грянул фокстрот из "Дживса и Кустера". И, выкрикивая оскорбительные реплики, Катя волей-неволей каждый раз попадала в такт ядовитого ритма этой мелодии и дико пугалась, что все выходит фальшиво и ненатурально. И Эгле Таураге вот-вот, как великий Станиславский, сейчас выкрикнет: "Не верю!"

Особенно должен был подкосить ее этот водевильный "мерзавец". Надо было еще руки заломить, как в мексиканском сериале: ах, негодяй! Подонок! Изменщик проклятый!

Однако сработало. Пародийная аналогия (Катя, правда, так и не поняла, аналогия чего - Никита путано и сумбурно объяснил) оказалась тем, чем нужно. Эгле сама (!) обратилась к ней, причем со словами утешения и поддержки. Значит - так держать, лишь бы только не проколоться.

Катя трагически всхлипнула:

- Идиот несчастный… Завез в какую-то дыру… Представляешь, - она доверчиво взглянула на Эгле, - мы же в "Гараж" на Пушкинскую собрались.

Потанцевать. Но он же пока все точки не объедет, пока не напьется до свинства, успокоиться не может. Бросил меня здесь, а я… Нет, ты посмотри, - Катя продемонстрировала ноги в вечерних замшевых туфлях, - я сапоги в машине оставила. И денег… - Она яростно тряхнула сумку, высыпав на стол ключи, косметичку и скомканные десятки. - Тут даже на такси не хватит. Все у него, все себе забрал. Свинья!

- Ничего, не переживай, - Эгле опустилась на стул напротив Кати, ноги ее подкашивались, - хуже бывает. Он тебе кто? Муж?

Катя отметила: хоть явно в сильной