Читать книгу - "Перо, закон и стеклянный шар - Дарья Киселева"

в тот же цвет. Утренний Бальтауф выглядел мокрым и промозглым, а низкие облака казались крышкой воображаемой коробки. Хальрун ощутил острый недостаток пространства, и ему ужасно захотелось выбраться из машины. Газетчик попробовал размять шею, закряхтел и рассмеялся.

– Чувствую себя стариком, детектив. Знаете, один мой коллега скрипит, как несмазанный механизм. Я-то думал мне до его состояния еще лет десять, а оказалось, что хватило одной бессонной ночи в самоходном аппарате.

Дорен выглядел так, как будто совершенно не страдал от затекших суставов.

– Простите за неудобства, вей. Потерпите еще немного?

– Разумеется, – Хальрун безуспешно попытался завернуться в плащ, окинул взглядом безжизненную улицу, а затем рассмеялся. – Мне идти некуда. Я тут с вами застрял, знаете ли.

Хотелось выпить кофе или хотя бы чаю, да и от миски крепкого бульона газетчик бы не отказался. К сожалению, в такой час горячее нигде не готовили, а дом милейшей Фанны находился в полутора часах езды отсюда.

- Спасибо, вей Осгерт, - вдруг сказал Дорен. – Вы не были обязаны ехать со мной, но составили мне компанию. Я вам благодарен.

- О, - удивился Хальрун. – Не стоит. Я просто хочу знать, чем все закончится.

- Закончится? Кхм… Кажется у вас есть шанс. Смотрите!

Газетчик повернулся в сторону, куда указывал Дорен, и с удивлением увидел маленькую фигурку в начале улицы.

- Ребенок? – спросил Хальрун.

- Беспризорник, - уверенно ответил Дорен.

- Странно. Они редко просыпаются так рано. На улице им до обеда делать нечего.

Хальрун сообщил об этом с видом знатока. Благодаря рассказам Пайпа, журналист неплохо знал быт уличной мелюзги.

- Смотрите внимательнее, вей Осгерт, - шепотом отозвался полицейский. - Я полагаю, этот мальчик и есть причина, по которой мы провели ночь под окнами госпожи Лаллы. Не спугните его.

Детектив напряженно щурился и почти не моргал. Он замер, не отводя взгляд от бегущего ребенка, и Хальрун мгновенно избавился от чувство усталости. Ломота в костях и одеревеневшие конечности перестали беспокоить журналиста.

Мальчик, одетый в потрепанную курточку, и во взрослом картузе, налезавшем на глаза, вприпрыжку подбежал к двери гадалки. Полицейская машина стояла совсем рядом с крыльцом (иначе темной ночью следить за домом не представлялось возможным), но мальчишка не смотрел по сторонам. Он не ждал, что некто выскочит из аппарата, да еще продемонстрировав завидную ловкость... Хальрун, во всяком случае, Дорену позавидовал. Сам газетчик выбирался из машины с кряхтением и через боль.

- Отпусти! – закричал ребенок. – Отпусти, дядечка!

- Я из полиции, мальчик. Не бойся.

Беспризорник задергался еще сильнее. Угомонился он, только когда заметил Хальруна. Видимо, мальчик понял, что от двух взрослых он точно не сбежит.

– Чего вам надо?

– Покажи, пожалуйста, то, что лежит у тебя в кармане, – вежливо, но твердо попросил полицейский.

– Ничего там не лежит!

Мальчик состроил честные глаза, что для Хальруна стало верным признаком лжи. Дорен, похоже, думал так же.

- Не обманывай, мальчик. Ты нес письмо? Покажи его.

Дорен строго смотрел на пойманного. Мальчик мялся и дергался, но полицейский крепко держал его за запястье.

- Нет. Ничего у меня нет.

- Разверните его ко мне, детектив, - попросил Хальрун. – Будет быстрее, если я просто проверю его карманы. Может, я найду еще что-нибудь любопытное.

Мелкий ожидаемо испугался.

- Не надо! Я сам. Тут оно... И мне обещали заплатить.

Журналист переглянулся с Дореном.

- Кто обещал? – спросил газетчик.

- Вейя. Красивая.

– Расскажи подробнее, - попросил Дорен.

Как оказалось, что прошлым вечером к юному Дельмонду подошел «большой человек с черной бородой», который велел отправиться перекресток улиц Белых анемонов и Тихого отдыха, обещая выгодное поручение. Явившись на указанное место, мальчик долго ждал и уже собирался уходить, когда появилась «молодая и красивая вейя» в сопровождении знакомого бородача. Вейя дала монетку и запечатанное письмо, а еще пообещала, что женщина, живущая в доме с витражом, заплатит в два раза больше, как только получит послание. Доставить конверт требовалось сразу, но началась гроза, и Дельмонд предпочел переждать непогоду где-то в своем убежище.

- Я заплачу тебе вместо этой женщины, - сказал Дорен. - Дай письмо, мальчик.

- Сначала деньги, - потребовал Дельмонд, исподлобья глядя на полицейского.

- И не подумаю. Отдай письмо и жди в машине.

В борьбе взглядов победила зрелость. Мальчик надулся и полез в карман, откуда извлек успевший измяться конверт.

- Проследите за ребенком, вей Осгерт, - попросил детектив, забирая послание.

- Почерк вейи Кросгейс, - заметил Хальрун.

- Да. Я тоже его узнал.

Полицейский отпустил мальчика и легонько подтолкнул беспризорника в сторону машины.

- Сядь в аппарат, - велел полицейский. – На заднее сидение.

Мальчик беспомощно отступил на шаг и с горькой обидой посмотрел на Дорена. Детектив этого не заметил – он был увлечен содержимым письма.

- А как же деньги? Вей?

- Ты сразу убежишь, если тебе их дать, - ответил вместо полицейского Хальрун.

В шутку он сорвал с мальчишки картуз и потрепал по не самым чистым вихрам.

- Сядь в машину, - сказал газетчик, а затем вложил в маленькую ладошку монетку. – Получишь еще два раза по столько же, если тихонько подождешь внутри. Шапку отдам тогда же.

Хальруна тоже интересовало письмо. Крутя на пальце картуз с потертым лаковым козырьком, газетчик подошел к полицейскому и заглянул Дорену через плечо.

Глава 16

– Она не глупа, – произнес детектив, протянув записку Хальруну. – Она не выдала себя ни в разговоре с вами, ни сейчас.

Газетчик взял письмо и прочел на этот раз основательно, а не краем глаза из-за чужой головы.

«Моя дорогая!

Какая жалость, что ты осталась дома, ведь твоя поддержка была мне нужна, как никогда. Сложно описать, сколь утомительным оказался день! Один лишь вей Тильгаль порадовал меня (будь ты со мной, ты бы оценила сюжет и слог), зато новый гость проявил себя самым неожиданным образом... К сожалению, эта неожиданность не была приятной, а ведь ты, моя дорогая, предупреждала меня не приглашать роксбильца в приличное общество. Ты снова оказалась умнее, осторожнее и предусмотрительнее, чему я уже перестала удивляться. Предстать себе, этот человек ушел от нас еще до обеда, что было просто оскорбительно… Впрочем, не о ради мелких жалоб я тебе пишу. Прошу, дорогая, навести меня скорее, мне очень нужно тебя увидеть. Если только твоя мигрень прошла, приходи