Читать книгу - "Искатель, 1996 №3 - Игорь Данилович Козлов"

политехнического музея, готовился написать книгу… Я дважды участвовала в Повторной Мистерии — есть и такие — и ничего не смогла с собой поделать. По меркам нашего времени я не отношусь к красавицам. Претенденты, конечно, были, но… После мужа меня мог устроить только идеальный вариант. Только моя собственная Половина, с которой я была разлучена на небесах. Но, к сожалению, не в пространстве, а во времени. Понимаете?

— Да. То есть нет.

— Ну какой же вы бестолковый! Да вы, вы — моя Половина. Мой суженый, мой единственный и неповторимый. Только от вас я могу рожать красивых, умных и здоровых детей. И у нас — только одна ночь. Большего хронотехнология пока не позволяет. Утром я должна вернуться в свое время, не оставив здесь никаких следов, даже отпечатков пальцев. Зато там, у нас… Впрочем, я болтаю лишнее. Ну, что вам еще назвать своим именем?

— Больше ничего. Хотя… Один маленький вопросик. Последний. Что вы подсыпали мне в коньяк?

Юния вздрогнула. В глазах ее промелькнула растерянность.

— Тонизатор… У нас только одна ночь, и я боялась… В ваш стрессовый век… Я понимаю, это некрасиво и, наверное, нечестно. Но я хотела, как лучше. И ошиблась. Ах, как я ошиблась! Отец ведь предупреждал: «Он неправильно поймет тебя, примет за гулящую девку». Я не послушалась, убежала. Вот и получила. Вы вправе прогнать меня. Поделом! Только… Хрономобиль придет за мною лишь утром. А на улице так холодно! Можно, я у вас на кухне посижу?

Руки Юнии обреченно лежали на коленях, голос дрожал.

Она, кажется, сейчас заплачет. Совсем как девочка, у которой злой мальчишка отобрал любимую куклу. И тушь размажется по щекам. И нос покраснеет. А я буду спокойно смотреть на нее и улыбаться.

— Нельзя! — жестко сказал Федор, вставая.

Опомнись! Еще не поздно остановиться! Хрономобиль — бред! Ей нельзя верить!

Федор подошел к Юнии, нежно, кончиками пальцев, приподнял ее подбородок и, подождав, пока губы девушки приоткроются, осторожно поцеловал.

— Я люблю тебя, — сказал он тихо. — С первой минуты, как увидел. Я не верю ни одному твоему слову. Не имеет значения. Может быть, это глупый розыгрыш, может — злой умысел. Пусть завтра вы со своим Паханом будете смеяться надо мной — но, прошу тебя, не сейчас… Давай еще поиграем в эту игру? Я проиграл ее, знаю — проиграл. И не жалею. Только очень прошу, еще немного… Хотя бы до утра…

По щекам Юнии сбежали две слезинки.

— Я знала, знала… — прошептала она. — Гименей не ошибается…

Федор поймал губами соленые капельки и, оглянувшись, поднял свою рюмку.

— Значит, я должен это выпить?

— Да… То есть нет.

Юния встала с кресла. Курточка соскользнула с ее плеч. Выхватив из рук Фотьева рюмку, она вдруг сильно бросила ее на пол. Хрусталь жалобно звякнул.

— На счастье!

Ну вот, теперь у меня осталась только одна рюмка.

— Не хочу, чтобы ты забыл меня, — пояснила Юния. — Кроме тонизатора, в порошке еще и мнемофаг. Ты бы ничего не вспомнил утром. Во избежание возмущения темпорального поля. Проклятая причинность! Мы так и не смогли ее победить? Может быть, мне когда-нибудь еще дадут время в прошлом. У меня будут небольшие привилегии… Ты должен запомнить эту ночь!

— А как же тонизатор? — улыбнулся Федор.

Юния на мгновение прижалась к нему и тихо сказала:

— Кажется, он не понадобится.

Отступив на шаг, она подняла к плечам руки, и серое облачко платья, внезапно потяжелев, с легким шуршанием сползло на пол.

Словно пена к ногам Афродиты. Как она красива…

Юния, сверкнув перламутровыми звездочками на кончиках пальцев, прижалась к Федору, пряча лицо на его плече.

— У меня пуловер колючий, — тихо сказал он.

— Нет. Он очень мягкий и теплый, — прошептала в ответ Юния.

Федор вдохнул запах ее духов, и пол медленно поплыл куда-то в сторону. Но теперь это не тревожило Фотьева. Потому что вместе с ним, рядом с ним плыла и плотно прижавшаяся к нему Юния.

Мы перестали вращаться вместе с Землею, вот в чем дело… Попали в другую инерциальную систему… Какие горячие у нее губы…

Уже под утро, перед тем как они в очередной раз ненадолго заснули, Юния вдруг спросила:

— Кого ты хочешь, мальчика или девочку?

— Ты думаешь, что… — по привычке насторожился Федор.

— Ну да, конечно. Затем я и пришла к тебе. Сегодня как раз благоприятный день. То есть ночь.

Не дождавшись ответа, Юния сказала:

— Ладно. Я и так знаю: девочку. Мальчик у тебя уже есть. Антон Федорович Фотьев. А девочку я назову… Еще не знаю, как. У нее будут такие же серые глаза, как у тебя, и густые пушистые волосы.

Федор шлепнул себя ладонью по лысине.

— Тоже, как у меня?

— Нет, волосы у нее будут мои, — улыбнулась Юния. — От тебя ей достанется изобретательный ум. По вашим меркам она будет гением, да и по нашим — очень талантливой…

— Почти такой же, как ее отец? — невинным голосом спросил Федор. — Почему ты так уверена?

— Потому что ты не двадцатилетний юнец, но — зрелый муж. А статистика давно показала: отцам большинства гениев было далеко за тридцать, когда они… как мы с тобой сейчас…

Юния приподнялась на локте, заглянула Федору в глаза. Ногти на ее руках слабо мерцали.

— А что, изобретатели все такие скромные? «Как ее отец!» — передразнила она.

Одеяло соскользнуло с точеного плеча. Обнажились упругие груди с темными монетками сосков. Федору снова захотелось прижаться к ним губами. Он привстал, Юния откинула назад голову…

Под утро Федору приснился сон. Словно бы он лежит голый на полу в своей комнате и прислушивается к тому, что происходит внизу. Но квартира его почему-то не на седьмом, а на первом этаже, ниже — только подвал. И там, в сырости и темноте — Юния. В городе наводнение, подвал захлестывают волны, и он лихорадочно прикидывает, как бы разобрать пол и вытащить Юнию наверх. Но под линолеумом — бетонная плита, и нужно бежать в обход, а дверь подвала заперта, и ключ у дворничихи. Да и где она, эта дверь, Федор толком не знает. Кажется, возле второго подъезда. Юния что-то кричит снизу, из подвала, но Федор никак не может разобрать, что. Понятны только два слова: «волны времени», и он должен как-то помочь ей, срочно что-то сделать, но что именно — он никак не может сообразить. И вдруг до него доходит: это не вода (да и откуда ей взяться среди зимы?), а Время захлестывает подвал,