Читать книгу - "Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская"

покидала редко. И только что сама сказала, что ехала на поезде второй раз за полгода. То есть её поклонник должен был быть местным. А из тех, кто жил там, жемчуг и меха никому не были по средствам, разве что…

– Это подарки от сэра Фрэнсиса? – прошептала Айрис.

Хардвик посмотрела на неё с искренним изумлением.

– От него?!! Да вы что! Он же… Он ни о ком, кроме леди Изабель, и думать не может, никогда не мог! Он такой… – Хардвик растерянно улыбнулась. – Если бы такой мужчина, как сэр Фрэнсис, обратил… Боже, что я такое говорю?!

Если не Фрэнсис Лайл, то кто тогда? Джулиус был сильно младше Хардвик, может, и не на десять лет, но вроде того. И, по словам Селлерса, его и дома-то толком не бывало, пока отец не заболел. А ещё у Джулиуса вряд ли было столько свободных денег, чтобы дарить дорогие подарки далеко уже не юным горничным. Конечно, существовали банки и кредиты, но такой эгоистичный тип не стал бы покупать подарки любовнице в долг. Оставался только один мужчина.

И о нём леди Шелторп действительно нельзя было знать.

Господи, до чего же банально…

Мужчина женат на женщине старше себя, высокомерной, властной и неприступной, неудивительно, что ему захочется поискать утешения в куда более гостеприимных объятиях прислуги.

– У вас был роман с Родериком Шелторпом, – тихо сказала Айрис.

Миссис Хардвик испуганно оглянулась, точно боялась, что их кто-то услышит. В этом виноватом, трусливом движении было всё. Никаких больше подтверждений не требовалось.

– Если вы ей скажете про это… – Хардвик положила руку на сумку, где были спрятаны манто и драгоценности, – она догадается. Может, не сразу, но всё равно догадается. Господи, мне кажется, она просто по моему лицу всё прочитает!.. Она меня уничтожит. Наш с матерью дом принадлежит Шелторпам, она уволит меня и выгонит из дома. Моя мать парализована, я и приехала-то сюда, потому что нужно за ней ухаживать… Куда нам идти?!

Миссис Хардвик судорожно стискивала пальцы с голубоватыми от холода ногтями.

Айрис вздохнула.

– Я не буду ничего рассказывать.

Она этим только навредит – всем. Не одной лишь миссис Хардвик, но и леди Шелторп тоже. Ей вряд ли будет приятно узнать через месяц после смерти мужа о том, что он изменял ей с горничной чуть ли не за дверью.

Родерик Шелторп мёртв. Раскрывать его мелкие гаденькие тайны не имеет никакого смысла.

Миссис Хардвик хотела что-то сказать, но Айрис продолжила:

– Я промолчу, если вы поможете мне кое-что выяснить.

– Что-то про Шелторпов? – насторожилась миссис Хардвик.

– Да, например, откуда у лорда Шелторпа были деньги на подарки вам и… на кое-какие другие крупные траты.

– Это какие?

– Не важно, главное – я знаю, что они крупные. Ему кто-то одалживал? Я так поняла, что все финансовые дела вела леди Шелторп и очень строго контролировала расходы. Вряд ли бы она подписала чек на покупку вашего манто.

– Не думаю, что он одалживал. Как бы он вернул? Кредиторы начали бы требовать свои деньги, писать, звонить, и хозяйка бы узнала. Он её боялся. Она его под каблук так загнала, что он слова поперёк сказать не смел. – Миссис Хардвик смущённо опустила глаза. – Я не сказать, что близко его знала… Он ничего такого не рассказывал. Но, я так думаю, он бы не решился обратиться в банк без её ведома.

– Откуда тогда деньги?

– Я не знаю, честно! Он расплачивался наличными за серьги, за бусы. А за шубку выписал чек. Мы её в Лондоне покупали, когда у меня был отпуск… Я и не думала насчёт денег. Это уж его дело, как он объяснил ей траты. И в отеле он, кстати, тоже чеком платил. Мы в шикарном отеле жили, в «Клариджез».

– Может быть, ему помогала дочь или её муж? Он ведь богат?

– Мистер Нортон-то? Он не бедствует, это точно. Но про то, что они помогали, я ничего не слышала. Да и сомнительно, что леди Элеонора стала бы давать отцу деньги в обход матери. Нет, если бы такое происходило, леди Шелторп бы знала.

– А леди Изабель? Она могла помочь?

– У леди Изабель сейчас у самой-то денег нет. А раньше, пока она с мужем окончательно не рассорилась, водились, конечно… Но не так чтобы много. Его семья раньше помогала Шелторпам, давно, ещё до того, как Шелторпы получили приданое леди Гвендолин. У них, говорят, огромные долги были. Огроменные! А Томпсоны наоборот: очень богатые, но не знатные. Им нужны были связи, понимаете… Это, по сути, сделка была. Мистеру Томпсону графская дочь, а Шелторпам деньги, чтобы часть долгов покрыть. Бедная леди Изабель. Этот Доминик Томпсон даже хуже, чем о нём думают.

– Подождите! – удивлённо воскликнула Айрис. – Вы сказали Доминик Томпсон? Тот самый? Политик-консерватор?! Он её муж?

– Вы что, не знали? – Миссис Хардвик, кажется, была шокирована даже больше, чем Айрис.

– Я знала, что её фамилия Томпсон, но мало ли Томпсонов в стране? Я не слежу за политикой, особенно за такими типами, как Доминик Томпсон, и понятия не имела, на ком он женат. Боже… Не могу в это поверить!

Просто не укладывалось в голове! Очаровательная, изящная леди Изабель – и этот ужасный Доминик Томпсон.

Айрис редко читала статьи про выборы или слушала выступления политиков, но Доминика Томпсона нельзя было не знать. Кажется, в этом году он проиграл выборы в парламент, но до этого много лет заседал в палате общин и прославился агрессивными высказываниями и фанатично-консервативной позицией, которая порой пугала самих консерваторов.

Айрис он был неприятен даже внешне. Томпсона показывали по телевизору, сколько она себя помнила, и даже тогда, хотя Томпсон был моложе и слегка посимпатичнее, он уже ей не нравился. В глаза сразу бросался огромный круглый лоб и широкие выступающие брови, а под ними, словно под козырьком, пряталось непропорционально маленькое лицо, так резко сужающееся книзу, что подбородка почти и не было. Шея, кажется, тоже отсутствовала, потому что эта необычная голова присоединялась прямо к плечам, не потеряв при этом возможности поворачиваться из стороны в сторону.

Сейчас Доминику Томпсону было под семьдесят, но он не растерял ни былой прыти, ни азарта и по-прежнему яростно выступал против независимости колоний, профсоюзов, национализации больниц и чего угодно другого, что привлекало его внимание. Что Айрис запомнилось больше всего, так это его уверенность в том, что просто невозможно, чтобы женщина получала за свою работу столько же, сколько мужчина, потому что каждому очевидно, что женщина не может выполнять такую же по