Читать книгу - "Крепость Бреслау - Марек Краевский"

Мок запер квартиру на ключ. Спускаясь по лестнице, проверил, есть ли у него пистолет в кармане. В мыслях провоцировал Бога: ну и что ты мне сделаешь, чтобы остановить меня? Мне ничего не помешает убить Гнерлиха. Войду в больничную палату и выстрелю ему в голову. Впустят меня в больницу. Никто не будет меня подозревать. Ты не можешь остановить меня от убийства зверя.

Первым препятствием на этом пути добродетели был десятилетний сын сторожа Артур Грюниг. Мальчик вышел из комнаты сторожа на первом этаже, поклонился пожилому господину и протянул к нему руку. В руке держал маленький пакет. Это был льняной мешок, затянуты на шнурок. Мальчик носил в нем, как правило, гимнастическую одежду.

Теперь в мешке было какое-то живое существо. Мок кивнул головой Артуру и вернулся в свою квартиру. Мальчик потоптался за ним.

— Посмотрите, — сказал мальчик. — Какой большой.

Мок не отозвался ни словом. Сунул в карман фонарик и мешочек с сухим хлебом. Потом полез в шкафчик и достал из него небольшой пакет, в котором собирал конфеты, приготовленные Мартой из сахара и молока. Вручил его мальчику.

Поделом ему, в конце концов, маленький Артур — это божий посланник, который должен предотвратить убийство зверя и держать его самого в вечном и так необходимом напряжении «злой справедливости».

Сын сторожа забарабанил ногами на лестнице, Мок спускался гораздо медленнее, Артур Грюниг ввалился в квартиру своего отца, капитан спустился в свой подвал.

В маленьком помещении слышно было жалобное попискивание. Доносилось оно из угла подвала, из клетки, прикрытой одеялом. Сорвал одеяло и увидел три крысы, которые вспрыгивали на уровень клетки и встречали обеспокоенные своего опекуна. Один из них имел выгрызенную шерсть, а его тело покрывали раны.

— Твои дни сочтены, бедняга, — сказал ему Мок с состраданием. — Скоро тебя сожрут твои коллеги. А теперь посмотрим, как среагируете на нового.

Говоря это, он открыл дверцу в клетке и вытряхнул крысу, пойманную Артуром Грюнигом. Животные были сбиты с толку и удивлены. Подходили к новой крысы и обнюхали его. Только израненная крыса не приближался к нему и издалека фырчала с видимой злостью.

Мок бросил в клетку сухой хлеб, и всматривался некоторое время в грызунов.

— Вы мои единственные друзья в крепости Бреслау, — сказал он им. — А теперь в дополнение инструменты в руках Бога. Можете меня остановить от убийства зверя. Вы благословлены.

Мок прикрыл клетку и вышел из подвала на двор. Он оказался между стеной, ограждающей костел Божьего Тела от флигелей, заселенных когда-то люмпенпролетариатом. Теперь гнездились там жены и дети жуликов и воров. Их самих уже давно не было — они погибли на войне или корчевали сибирские леса.

Тем более Мок удивился, когда увидел три яркие точки тлеющих папирос. Две точки двигались резко, а одна рассыпалась искрами. Темные силуэты двинулись в сторону Мока. Тот чувствовал все большее удовлетворение. Хорошо понимаю действия Бога, подумал он, останавливает меня от убийства Гнерлиха. Сначала крысы, теперь суки бандиты. Но даже они меня не остановят. Что являются инструментами в руках Бога, это точно. Потому что откуда взялись в то время, когда каждый мужчина в Бреслау носит мундир и оружие крепости? Они являются инструментами в руках Бога, я не могу их убить, потому что Его обидел.

Просто напугаю их. Когда Мок видел уже зловеще усмехающиеся лица под навесами циклисток, он достал пистолет и выстрелил без предупреждения над головами божественных инструментов. Сигареты зашипели в лужах, а мужчины разбежались и исчезли в темноте. Они растворились, подумал Мок, в конце концов, они являются посланниками Бога, то есть ангелами.

Он прошел через двор, не нарушенное уже никем, и оказался напротив Городского Театра. Быстрым шагом он прошел через Швайдницерштрассе, миновал Президиум Полиции и добрался до вокзального виадука. Здесь он наткнулся на первые баррикады.

Поднявшись на верх баррикады, споткнулся и, чтобы поймать равновесие, опер руку на что-то холодное и скользкое. Это был черный гранит с фрагментами надписи «Наш самый любимый муж и отец». На моей могиле, подумал он, не будет речи ни об отце, ни о муже. Будет надпись «Гончий пес Мок».

После спуска с баррикады он увидел группу людей, которые стояли в очереди к канализационному колодцу рядом с костелом Иезуитов около Габицштрассе. Эти люди вели себя странно. В руках они держали крышки от кастрюль и ударяли ими, вызывая страшную металлическую какофонию. Это была отповедь на рев русских громкоговорителей, передающих танцевальную музыку.

Он приближался к линии фронта.

Начал искать неразорвавшиеся снаряды в ярком свете луны, которая вынырнула как раз из-за туч. Эти снаряды могли быть оставлены ангелами, чтобы помешать ему пробраться в больницу, в которой зверь скоро выдаст свое последнее зловонное дыхание. Перебрался через развалины и тяжко дышал.

Не обращал, однако, на это внимания. Задумался глубоко над новым заданием посланников Бога, которые должны ему помешать в сладкой мести.

«Ангелы» — это неправильное слово. Ангелы являются сознательными сущностями своего посланничества, а крысы и бандиты, по всей вероятности, не отдавали себе отчета в своих соответствующих задачах. Назовем их всех не «ангелами», а «эманациями».

Около школы на Шверинштрассе спустился с развалин и чуть ли не наткнулся на винтовку одной такой эманации. Молодой парень в слишком большом шлеме уткнул ствол винтовки в грудь Мока и подозрительно приглядывался к элегантному пожилому человеку в маске.

— Пропуск, пожалуйста, — прорычал солдат.

— Уже вам даю, — ответил Мок и полез в внутренний карман пиджака за пистолетом.

Охранник Георг Киттлаус был нервный по натуре. Уже в своей родной Тюрингии, в маленькой деревне около Цойленрода, считался нервусом. Он приходил в ярость, когда коровы попали во вред, и ударил их позже колом в коровнике. Когда-то свинья вывалилась из хлева и батрак Киттлаус получил задание, чтобы вернуть ее в загон. Ему удалось это только через час. Когда она уже была в хлеву, обрушил на свинью свою злость. В конце вырвал корыто и воздел его над головой животного. Тогда оно ринулось на работника и пробежали между его ногами, повалив его в навоз. Свинью нашли через неделю, а Киттлауса через две недели. Он стоял в лесу и пинал со злости в дерево.