Читать книгу - "Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик"

Глава 23. Починок

В конце сороковых годов, в промежуток между вторым и третьим путешествием за границу, Глинка часто и подолгу жил в Починке – малом имении Глинки, расположенном недалеко от Смоленска. У композитора были слабые легкие, и климат в Новоспасском был для него слишком влажен. Хорошо бы поехать в Испанию – там в горах его кашель совершенно проходил, – но Европа охвачена революцией. Из всех доступных наиболее подходящим местом стал Починок. В этом имении климат был суше, чем в Новоспасском, что хорошо сказывалось на здоровье. Михаил Иванович полюбил двухэтажный, несколько неуклюжий внешне, но удобный дом, огромный сад, липовую аллею, чистую речку Хмару. В нескольких комнатах имелись печи, покрытые красивыми изразцами. Даже суровой зимой там было тепло. За домом приглядывала сестра Глинки Мария Стунеева. Для Михаила там всегда были готовы четыре комнаты, самые сухие и теплые. Одна из этих комнат называлась всеми домочадцами «дупло». Она была так необычно построена, что звуки из нее (даже звуки рояля) не проникали в другие помещения. Глинка «дупло» особенно любил: он мог там играть и ночью, никому не мешая.

В то лето он решил провести в Починке месяца два. Кроме него в доме жила сестра Мария Стунеева с мужем Дмитрием и семнадцатилетней дочерью Юлей. Глинка называл племянницу Жюли, занимался с ней игрой на фортепьяно. Недалеко, в Бобырях, жили еще одни родственники – Ушаковы; они изредка ездили друг к другу в гости.

Лиза Ушакова в ту весну вышла наконец замуж – как и ожидали, за Александра Мицкого. Уже не слишком юная пара (Лиза была всего на пять лет младше своего двоюродного дяди, Михаила Глинки, а ее муж – его ровесником) нравилась родственникам: оба спокойные, уважительные друг к другу.

Впрочем, поездки в гости были редки. Глинка учил играть Жюли, сам играл и сочинял и много бродил по окрестностям: записывал народные песни в близлежащих деревнях, делал их аранжировку, кое-что из записанного исполнял потом перед родственниками.

Однажды, когда семья сидела за чайным столом на веранде и Михаил Иванович рассказывал об особенностях народных песен Испании (он их изучал во время пребывания в этой стране), к нему обратился Дмитрий Стунеев.

– Миша, – сказал он, – а я вот думаю о твоей нынешней работе по собиранию русских народных напевов. Записи интересны, но их так много сделано… Тебе еще не кажутся эти напевы однообразными?

Глинка засмеялся.

– Надеюсь, ты шутишь! У тебя же прекрасный слух! Русские народные песни, даже протяжные, очень разнообразны, они не могут надоесть.

– Да, эти повторы и вариации украшают, – кивнул Стунеев. – Я выразился неточно – имел в виду однородность происхождения. Ты ведь раньше мелодии разных народов записывал, и как полезно это оказалось для твоего сочинительства. Взять хотя бы «Арагонскую хоту»! Ведь ты на свои записи арагонских песен опирался? Не слишком ли ты сейчас зациклился на одном, уже хорошо знакомом? Мне кажется, ты должен разнообразить свои музыкальные впечатления.

Глинка расстроенно пожал плечами.

– Ты же знаешь, что сейчас для меня поездка в Испанию или Италию невозможна.

– А зачем в Испанию! Я вчера вечером возвращался из Ельни и услышал странное пение. Совсем непохожее на твои записи. Подъехал ближе – в поле разбиты шатры. Там цыганский табор обосновался, уже давно… Как поют! Дикое что-то, непривычное. Но я не разбираюсь. Что за влияния?

В глазах композитора появился интерес.

– Я слышал когда-то цыганские песни. И даже кое-что записал – это интересно… А что, если съездить? Далеко табор?

– Не очень. Не доезжая Бобырей стоят. Я с тобой могу поехать: помню дорогу.

– Папа, дядя, возьмите меня с собой! – воскликнула юная Жюли. – Я тоже хочу посмотреть табор и послушать цыганские песни!

Она была любимицей отца, Дмитрию Алексеевичу было трудно ей отказать. Все же он возразил.

– Юля, зачем тебе табор? Это ведь весь день на жаре, да и не так близко! Трястись в карете, неизвестно где обедать… А песни эти цыганские тебе потом дядя наиграет.

Но Юля настаивала, и в конце концов Михаил Иванович, тоже любивший племянницу, ее пожалел.

– Дмитрий, пусть съездит, послушает. На фортепьяно я, конечно, повторю, но все ж оригинальное исполнение представляет свой интерес. Будет ей развлечение. Да может, и польза?

И они решили, что поедут втроем, завтра же, не откладывая в долгий ящик.

Глава