Читать книгу - "Хрустальная сказка - Макс Рейн"

хрусталик? – громко спрашивала она, сбрасывая на ходу плащ. Аккуратно обнимала Микаэлу, целовала лицо, от нее пахло солнечным светом. Мама расспрашивала Мику, как прошёл день, а потом они вместе читали книжки. Эти моменты Мике казались волшебными. Весь мир вдруг становился мягче и разноцветнее. И тогда терпеть было терпимо… Но только пока не случались переломы. А случались они постоянно. Тогда начинались больницы, доктора, операции. Сколько их было, докторов и переломов?.. Мика не помнила. Они давно перестали считать.

Она ненавидела больницы и не хотела к ним привыкать, хотя была там «своим человеком». В коридорах пахло лекарствами и хлоркой, звенели далёкие телефоны, шаркали ноги пациентов. Иногда Мике казалось, что она прямо там и родилась – в отделении для тяжелобольных. Бывало, медсёстры и нянечки, завидя её, здоровались первыми. Все её знали.

– Не верь им, мама, – шептала Мика. – В этих больницах главное лекарство – враньё.

– Почему ты так думаешь, доченька? – расстраивалась мама.

– Я не думаю, я знаю.

А как ей было не знать! Тебе улыбаются, когда берут анализы. Бурно радуются, когда удаётся вправить кость. И чем громче радуются, тем яснее ты понимаешь, что дела твои плохи.

Дети чувствуют фальшь и пугаются, становясь молчаливее. Они закрываются от взрослых, их милые головки опускаются, как у начинающего вянуть цветка. Именно так Мика нарисовала бы эту картину. Поле с одинаково поникшими бутонами.

Чтобы избежать больниц, она старалась меньше двигаться. Бывали случаи, когда просто не говорила никому о своих новых переломах. Лежала в тишине, прося: «Не трогайте меня. Кости сами срастутся». Мама часто пыталась вытащить Мику на прогулку или в музеи. Но та лишь тихо отвечала:

– Какой в этом смысл? Я всё равно сразу сломаюсь.

Болезнь многое отбирает, но даёт что-то взамен. Слепые слышат острее, глухие видят яснее. А Микаэла научилась мастерски мечтать. Ей виделось, как она кружится в фуэте, словно балерина, в лёгком платье. Как выступает на сцене театра или кино. Но больше всего она мечтала стать фигуристкой. Представляла, что она воздушная снежинка в белом невесомом наряде. Скользила в воображении по льду, ощущая прохладу свежего ветра на лице… Как-то она рассказала об этом маме. Мама присела на край кровати, немного помолчала и сказала твёрдо:

– Всё возможно. Медицина развивается каждый день. Когда-нибудь ты обязательно встанешь на коньки. Нужно лишь ждать и верить.

– Когда? – требовательно спросила Мика.

– Как только ты поправишься. – в голосе мамы звенел энтузиазм.

– Когда поправлюсь? – Мика дернулась, как от пощечины. – Значит, никогда». – Она натянула одеяло повыше, стараясь отгородиться от только что посетившей её жестокой реальности. Нет, ей даже не хотелось плакать. Она привыкла жить за мягкой стеной из несбыточных надежд.

Мама всё поняла и тихо сказала:

– Ты ещё очень молодая, все может измениться.

– А ты становишься похожей на докторов, – сухо отметила Мика.

– Нет, доченька. Я читала на форумах, такое случается. Кости крепнут и становятся не такими ломкими. Я действительно верю, что ты встанешь на ноги. И поживешь нормальной жизнью. Ты у меня вон какая красивая!

– Мам! – резко оборвала Микаэла, и глаза её наполнились слезами. – Мам! – повторила она требовательно. – Ну ответь! Зачем мне эта красота? Зачем?

– Перестань! – мама оборвала её резко, но без злости в голосе.

– Подожди, мамочка, – Мика смахнула слезы, – ответь! Зачем мне такая жизнь? Каждая женщина хочет нравиться. Но кому могу понравиться я? Меня никто не полюбит, ты понимаешь? Перед глазами мелькнуло лицо Кристофера, каким она помнила его до коляски – улыбающимся, живым. – Так зачем же все это? Зачем такая жизнь?

– Я же говорю тебе: я верю. И ты поверь! Ты все сможешь, только всегда помни: не быть – проще, чем быть.

– Мама, я верю тебе, очень верю, но мне ведь от этого не становится легче.

– Всё, что с нами случается, – ответила мама убеждённо, – тяжелое испытание. Его надо преодолеть. Не жить им. Не мучиться! А одолевать. И всё будет в порядке! – А потом рассказала историю о Нике Вуйчиче, человеке, родившемся без рук и ног из-за редкого заболевания. – Несмотря на физические ограничения, – говорила мама, – Нику удалось достичь невероятных успехов. Он доказал, что самое главное в жизни – внутренний дух и желание жить полной жизнью.

Тётя Анна, вошедшая в комнату со стаканом сока, закивала головой, соглашаясь со своей сестрой. Они обе говорили Мике примерно одно и то же. Ну, немножко по-разному. Анна считала, что надо терпеть. А мама – что надо одолевать. Что же касается Мики, то для неё было самым важным – не сломаться.

Шли годы. Мика ждала, надеялась, верила и не верила. Злилась и ненавидела всех вокруг. А в один прекрасный день внезапно успокоилась. Ее психолог сказал бы, что она смирилась.

А потом заболела мама. Она оставила работу, чтобы лечиться. Мика видела, как мама уходит утром и часто возвращается поздно, всегда уставшая. Вечерами сидя у кровати Мики, мама гладила её ноги, но в своих мыслях была далеко. Её тоскливый взгляд скользил мимо дочери, и Мика внутренне вся сжималась, прекрасно зная, что это за тоска.

Когда они выходили на прогулку, мама была молчалива. Мика задавала вопросы, пытаясь хоть как-то отвлечь её от печальных мыслей, но тщетно. Казалось, мама становилась тенью самой себя.

Однажды, увидев радугу, Мика шутя спросила:

– Как ангелы смогли её нарисовать?

Мама улыбнулась и объяснила, что радугу рисует природа, когда лучи солнца проходят через капли дождя. Природа бесконечно мудра и все, что она создаёт – прекрасно. И даже недуг может отчасти быть благом, потому что развивает в человеке силу духа и умение смотреть на мир иначе, более глубоко и внимательно, чем вечно бегущие здоровые люди. Многие из которых не заметили эту радугу.

Мика хотела помочь маме, а вышло, как обычно, наоборот.

Иногда слёзы наворачивались на глаза, и Мика с трудом сдерживалась. «Сколько же бед маме досталось в жизни! За что?» Думая о маме, она уже меньше беспокоилась о себе. Когда мама уезжала в больницу, Мика ждала её всегда с надеждой. «Мама выздоровеет, она же мама. А я помогу ей в этом». В эти моменты очень хотелось жить.

«Живой пример диалектики, – подумала Мика, перебирая свои воспоминания. – Единство и борьба противоположностей. Она не хотела такой жизни, но хотела жить».

Мика снова подъехала к клетке и, подлив свежей воды птичке, строго сказала:

– Ты это бросай! Давненько такого не было. Я надеюсь, ты не забыл. Ты СИничка, а я МикаеЛА, вместе мы СИЛА. Сила, которая нам очень нужна. Будем ждать и жить.