Читать книгу - "Игра против правил - Александр Сергеевич Рыжов"

команда сыпалась. Карты не так легли. И Фомичев сгинул, и Панченко ушел, и Шкут из-за травмы выбыл на неопределенный срок. Так что не одна кадровая потеря, а целых четыре. И эмоциональный фон — хуже не придумаешь.

Алексей представил себе удрученных партнеров после разгрома в Воскресенске: Анисимова, Чуркина, Дончука, Масленникова, Киселева… Кто может поднять их боевой настрой? Даже Клочкову это едва ли по силам.

Хряк приоткрыл духовку, тронул пальцем бутылку.

— Нет, не дошли еще…

Анка решила поговорить о предмете более насущном и животрепещущем:

— Как нам быть с Лешей? Милиция по всему городу искать будет. Того гляди облаву устроят… Может, его лучше вывезти из Питера? У меня в Подпорожье дальняя родня есть, я попрошу, приютят…

Прежде чем Касаткин раскрыл рот, Хряк с жаром запротестовал:

— До твоего Подпорожья — как до Китая раком! И что он там будет делать? Груши околачивать? Посидит неделю, две, а потом твои же родственники его и вытурят.

— Не вытурят! — заспорила Анка. — Ты их не знаешь…

— Да ты и сама их не знаешь! Это те, которым ты раз в год открыточки шлешь с Дедом Морозом? Седьмая вода…

При иных обстоятельствах Касаткин не преминул бы спросить, откуда Хряку ведомы такие подробности из личной Анкиной жизни. Но сейчас было не до того.

К диспуту подключились Шура с Мигелем, каждый предлагал свои варианты по переводу беглеца на нелегальное положение. Звучали названия: Луга, Кингисепп, Лодейное Поле, Тосно…

Касаткин слушал, слушал, потом ему наскучило, и он прекратил дебаты:

— Тихо! Не надо меня никуда ссылать. Я останусь в Ленинграде.

— И то верно! — одобрил Хряк, вынимая из духовки разогретые бутылки. — Живи у меня на хате. Мамашка из Монголии только через месяц вернется.

— На хате? — Касаткин призадумался. — Нет. Они знают, с кем я общаюсь. Организуют рейды по вашим квартирам, найдут… Тогда и ты неприятностей не оберешься. Кстати, номера не забудь почистить. И не езди больше бухим, хорошо?

— Не учи ученого! — Хряк обернул горячую бутылку ветошью, подковырнул штопором пробку. — А в гараже тоже ниче. Перекантоваться можно. Живи сколько хочешь. Даже когда мамашка приедет… Она сюда заглядывает нечасто. Скажу ей, что ты мой корефан, на ударных играешь.

В гараже, дополняя причудливый интерьер, возвышалась барабанная установка, к которой были прислонены две электрогитары «Аэлита», невозможно тяжеленные, постоянно фальшивящие, зато недорогие и простые в использовании.

— Он же здесь замерзнет! — вмешалась Анка. — Не май месяц…

— Печку натопит — не замерзнет, — изрек непрошибаемый Хряк и разлил вино по граненым стаканам в алюминиевых подстаканниках, явно украденных из вагона пассажирского поезда. — Правда, Леха?

— Правда, — подтвердил Алексей, взял предложенный стакан и отхлебнул нагретое вино, как чай. Пьянеть не собирался, хотел лишь успокоить нервы.

— Ты не хочешь уезжать? Почему? — выпытывала настырная Анка.

— Не буду же я всю жизнь от милиции прятаться. Без паспорта, без денег… Рано или поздно отловят и посадят. Поэтому, пока есть время, надо найти того, кто меня подставил.

— Ты че, этот… как его… Холмс? — засмеялся Хряк, приклеился губами к стакану и мигом высосал вино до донышка. Причмокнул, облизнулся. — Или майор Знаменский?

Весело ему! Касаткин набычился, но вспомнил, во-первых, что Хряк, рискуя всем на свете, вызволил его из-под ареста, и во-вторых, что он всегда шутит тупо, пора к этому привыкнуть.

Алексей разъяснил популярно для всех собравшихся: не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы сделать кое-какие логические выводы.

— В квартире у профессора нашли клочок моей куртки. Тот самый, который мне оторвали гопники. Не верю, что он попал туда случайно. Его подбросили, чтобы меня подставить. А если так, значит, с самого начала все было подстроено.

Шура Давыденко завис со стаканом в руке.

— Гопники грабанули профессора? Офигеть!

— У них бы мозгов не хватило такую комбинацию провернуть, — возразила Анка со скепсисом. — Они дятлы. Морду набить — пожалуйста. Но просчитать даже на два хода вперед — уже не для них.

Алексей не стал бы утверждать так категорично. Комбинация с подбрасыванием улики достаточно прямолинейна, большого ума не требует. И потом, гопники могли быть орудием в чьих-то руках. Им дали задание — спровоцировать драку, завладеть окровавленным лоскутом. Задание нехитрое, они его выполнили. А потом тот, кто ими руководил, пришел к профессору и…

Добравшись в своих умопостроениях до этого места, Касаткин оцепенел. Если все так и было, то грабитель не собирался оставлять Миклашевского в живых. Заранее придумал, на кого и как повесить преступление. Так что не умри профессор от сердечного приступа, его все равно ждал бы конец…

По коже побежали мурашки. До Касаткина дошло, что противостоит ему не какой-нибудь пьянчуга, который решил пощипать богатенького ученого, потому что не хватало на пол-литра. Все намного серьезнее. За этим преступлением стоит некто расчетливый и безжалостный.

Хряк заметил, как дрогнули плечи Касаткина, расценил по-своему.

— Замерз? На, согрейся, — и протянул ему посудину с горячим розовым.

Алексей, как персонаж с известного антиалкогольного плаката, отстранил стакан ладонью.

— Нет, спасибо, у меня еще есть.

Голова сейчас нужна трезвая. В ней и так сотни вопросов кишат, как осы в гнезде.

Почему организатор нападения на квартиру Миклашевского решил подставить именно Касаткина? Знает его лично? Имеет с ним какие-то счеты? По крайней мере, он осведомлен о том, что Алексей был вхож к профессору.

Почему грабитель, коли он изначально задумал убить хозяина квартиры, довольствовался малой добычей? Это едва ли не самое интригующее. Колокольников говорил, что в квартире был раскардаш, то есть преступник искал основательно. А взял не так много. Искал что-то конкретное? Что именно? Нашел или нет?

А, черт… Касаткин прижал руки к ушам, но жужжание в голове не сделалось тише.

— Жбан болит? — посочувствовал Хряк, опорожняя уже третий, а может, и четвертый стакан. — Выпей, полегчает…

У него на все случаи жизни было одно лекарственное средство, других он не признавал.

Анка внимательно следила за состоянием Алексея. И без слов понятно: хочет помочь, но не знает чем.

А Касаткин, хоть и испытывал искреннюю признательность к этим славным людям, но мечтал остаться наедине с собой.

— Что надумал? — спросил Мигель и, взяв гитару, стал перебирать струны. — Если мы что-то можем сделать для тебя, говори. Что-нибудь принести, кого-нибудь найти…

Молодец, подсказал идею. А заодно и повод спровадить всех отсюда.

— Не в службу, а в дружбу, — начал Касаткин и почему-то виновато, украдкой глянул на Анку. — Сгоняйте ко мне домой. Только не светитесь особо, за квартирой, скорее всего, приглядывают.

— Я схожу! — вызвалась Анка.

— Лучше я, — сказал Шура. — Мне сподручнее.

Он работал в