Читать книгу - "Урки и мурки играют в жмурки. Отвязный детектив. - Александр Сидоров"

которая повествует о повелителе тьмы из районной прокуратуры, о великой грибной битве и о пользе яиц

22 апреля, Мокрый Паханск, первая половина дня

ЧЕЛОВЕКУ, ВХОДЯЩЕМУ В КАБИНЕТ Кости Костанова, сразу бросался в глаза огромный яркий плакат на стене как раз напротив двери — за спиной следователя, оседлавшего край письменного стола. Это была реклама голливудского фильма-ужастика «Константин: повелитель тьмы», каковое название и сияло с афиши огромными буквами. На кроваво-красном фоне, осенённый чёрными демонскими крыльями, как нимбом, шагал стильный инфернальный красавчик Киану Ривз в белоснежной сорочке с развевающимся галстуком на шее. Левой рукой красавчик сжимал позолоченный автомат в форме распятия. Ривз отдалённо смахивал на Костанова; ради достижения большего эффекта Костя даже стал носить светлую рубашку и галстук-селёдку, который прежде смертельно ненавидел и называл «удавкой».

Начальство одно время билось с Костей, требуя немедленно и бесповоротно убрать плакат со стены. Добро бы висело что-нибудь приличное. Скажем, у некоторых следователей стену украшает мудрое изречение: «Адвоката надо брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает… В.И.Ленин, том 19, стр. 150». Вот совсем другое дело. И глаз радует, и отражает объективную реальность. Не то что всякие идеологические диверсии.

— Я не позволю эту порнографию! — грозно рокотал районный прокурор Смирнов, срывая голос и переходя на визг. — Костанов, прекратите пропагандировать чуждые ценности! Я хочу видеть вашу «фабрику грёз» на нашей помойке!

-Это не чуждые ценности, Виталий Андреевич, — возражал Костя. — Это, можно сказать, наш коллега, скромный труженик правопорядка. Он сметает огнём и мечом всякую нечисть, которая пытается проникнуть в здоровое гражданское общество.

— Заканчивайте демагогию! — верещал прокурор, судорожно нащупывая в своём голосе трубные ноты. — Какой он нам коллега, этот америкашка? Увидели своё имя на афише — и тянете всякую дрянь! А если завтра выйдет фильм про педераста по фамилии Костанов?

— Они и над Смирновым могут гнусно надругаться, — развил фантазии начальника следователь. — У киношников нет ничего святого, Виталий Андреевич.

— Это у вас нет ничего святого! — зарычал прокурор, и лик его медленно налился кровью. — Вы хоть знаете, про что картина?

— Обидеть хотите? — отвечал Костя и вкратце пересказал сюжет: — Тип, что на плакате, давит всяких чертей и бесенят, очищая землю от преступных потусторонних посягательств.

— Мистика и шаманство, — брезгливо констатировал Смирнов. — Такими сомнительными параллелями вы дискредитируете светлый образ прокурорского работника.

— Не скажите, — возразил светлый прокурорский работник Костя. — Сейчас, когда в обществе возрождается религиозная мораль, мы должны учитывать тонкие моменты. На каждом преступнике лежит, знаете ли, печать дьявола. И опытный следователь должен её распознать. А такие фильмы, — Костя широким жестом указал на красавца с распятием, — являются хорошим учебным пособием.

— Ну, ну, — с сомнением цедил Смирнов. — Интересно с этим пособием ознакомиться.

— Я вам принесу, Виталий Андреевич, — с готовностью предложил Костанов. — Сами убедитесь, фильм идейный и выдержанный в русле.

— В каком ещё русле? — подозрительно спросил прокурор.

— В нужном русле, — заверил Костя.

Видимо, фильм про бойца невидимого фронта Константина действительно произвёл на Виталия Андреевича впечатление. Во всяком случае, видеокассету Смирнов так и не вернул. А наезды всё равно продолжил. Пока Косте в производство не попало дело о сатанистах, которые убили мальчика на еврейском кладбище и разрисовали могилы каббалистическими знаками.

По подозрению взяли троих несовершеннолетних уродов от четырнадцати до шестнадцати лет. Соседи давно жаловались на их выходки в дьявольском духе, постепенно приобретавшие агрессивный характер. Когда младшего задержанного ввели в кабинет следователя вместе с адвокатом и мамашей (без родителей вести допросы не положено), парнишка, перешагнув порог и уткнувшись глазами в плакат, застыл, как парализованный. В глазах его читался ужас.