Читать книгу - "Искатель, 2003 № 03 - Журнал «Искатель»"

— Третий…

— Четвертый…

— К атаке, — скомандовал Сошальский и снова поразился тому, как точно, словно по нотам, разыгрывается диспозиция боя. Потому что именно в этот момент командир обратил внимание: на корме ближайшего к нему преследуемого судна под польским флагом трое мародеров засуетились возле какого-то механизма, накрытого брезентовым чехлом. В мощный цейсовский бинокль с восьмикратным приближением он увидел, как сбросили они чехол. Под ним оказалась ракетная установка.

«Так, понял, — отметил про себя Сошальский. — Если они запустят эту штуку, и если она с тепловым наведением…» Его мысленному взору снова представился сбитый недавно им самим вертолет… Однако первым открывать огонь на поражение он не имел права. Поэтому ничего не оставалось, как следить за действиями противника.

Ракетный залп заметил весь экипаж даже без биноклей — вспышка была яркой, звук выстрела гулко прокатился над водой. Было всего несколько десятков секунд, которые Сошальский имел для того, чтобы принять решение. И он принял его. Команды следовали одна за другой.

— Стоп-машина!

Пичугин едва успел выполнить ее, как получил новую:

— Полный назад!

Там, в машинном отделении, конечно, не могли видеть, что происходит на поверхности. Но команды Сошальского выполнялись мгновенно.

Катер резко сбросил ход, а затем, отрабатывая винтами назад, почти совсем остановился. Глядя на полет ракеты, Сошальский видел, как, пойдя было вниз по навесной траектории, она вдруг опять спрямила линию полета — значит, тепловая — и сориентировалась на маневр катера. Что ж, была не была!

Ракета снова пошла вниз, нацелившись на корму, на высокую температуру выхлопа движка. И тогда Сошальский резко сдвинул ручку реверса до отказа.

Мотор взревел от непосильной нагрузки, и катер буквально прыгнул вперед. Его прыжок был стремителен и неуловим, словно машина понимала, что только так можно спастись от смертельного удара. Расчет оказался точным: ракета, будучи уже на излете, не успела вслед за маневром катера резко скривить свою траекторию и зарылась в воду там, где «Шестьдесят второй» находился секунду назад.

А он неудержимо мчался за нарушителями, компенсируя те несколько сотен метров, которые потерял во время торможения. На горизонте уже показался остров Скалистый, и тогда Сошальский решил, что пора выходить на связь с катерами. До этого момента они соблюдали полное радиомолчание, чтобы не раскрыть раньше времени свой замысел. Теперь с этим можно было уже не считаться: карты были выложены на стол. К тому же неприятельское судно первым открыло огонь.

— Иду на сближение, — коротко предупредил свою команду Сошальский. И, включив рацию, открытым текстом вышел в эфир. — «Сирена», «Заря», — вызвал он находившихся в засаде. — Вперед, братцы!

На преследуемых судах или не слышали, или не поняли его. Там, видимо, тоже по рации сговорились занять совместную оборону, решив, что один катер для них особой опасности не представляет. Они разом сбросили скорость, и когда «Шестьдесят второй» приблизился на расстояние прицельного выстрела, пулеметные очереди хлестнули по нему со всех пяти бортов.

— Огонь! — скомандовал Сошальский.

И в ту же секунду заработала спаренная пушка. Старпом Неверов однозначно ориентировался на того «поляка», который шел последним, — понимал, конечно, что оттуда может последовать еще один ракетный залп и во второй раз это может кончиться для них не столь удачно. Сошальский видел, как, ведя пристрелку короткими очередями, пушкари подбирались к самой уязвимой, кормовой, части пиратского сейнера — к его моторному отсеку.

— Ну, ребята, давайте! — в азарте боя кричал он своей команде. — Покажите этим салагам, как дерутся российские моряки!

В этот момент его пронзила тупая боль в плече.

Звякнуло разбитое залетевшей в рубку пулей стекло компаса.

— Ах ты, черт! — выругался Сошальский. В пылу погони он забыл элементарную вещь: опустить пуленепробиваемое стекло рубки. Здоровой рукой (пробитое пулей правое плечо мгновенно онемело) он опустил стекло. А бой тем временем разгорался не на шутку. Подбитый снарядом «поляк» дымил и резко терял скорость. Все остальные поливали катер градом пулеметных очередей.

— Командир, — услышал он голос Неверова, — они снова готовятся к ракетному залпу. Давай команду!

Но Сошальский все видел сам и прекрасно знал, что именно надо делать.

— По крайнему судну, — скомандовал он, — торпедой… Огонь!

С тихим шелестом из своего ложа вылетело тонкое веретенообразное тело торпеды, и, проследив ее пенный след, Сошальский понял: удар неизбежно придется в самую середину судна. «Поляк» потерял маневренность и уклониться от торпеды не мог.

Мощный взрыв буквально расколол его надвое. Над «поляком» тут же взметнулся столб пламени: взорвалось горючее в его баках.

— Так тебе, сволочь, — удовлетворенно произнес Сошальский. — Кто следующий?

Желающих уйти на дно вслед за польским траулером не оказалось. Потому что именно в этот момент из-за обрывистого островного мыса, отчетливо видимые уже без биноклей, показались силуэты еще двух пограничных катеров… Первым выбросило белый флаг южнокорейское судно.

* * *

— Дальше все было просто. — Мой собеседник в кафе «Весна» допивал уже третий стакан вина. — Дальше мы взяли их как миленьких и отконвоировали на базу. А потом я попал под суд…

— Как это — под суд? — поразился я. — За что под суд?

— А вот так. Ты помнишь, что мне рассказывали про этого суку, зампотеха Ревякина? Так вот, правду мне про него рассказывали. Да и не только про него. Все мое начальство, я думаю, оказалось замазанным во взятках, все они кормились от этих скотов, пиратствующих в наших водах. Как уж у них происходили расчеты, я не знаю, но и те и другие были заинтересованы в том, чтобы наши катера не были в состоянии задержать даже самое тихоходное судно. На том и строилась вся политика. Ну, а когда я испортил им эту музыку, понадобилось срочно от меня избавиться. Конечно, я задержал нарушителей — это суд учел. Потому и срок мне дали небольшой — «всего» четыре года. За превышение полномочий и ущерб, нанесенный катеру… Все пулевые дырки посчитали — вот тебе и ущерб. А то, что я ему движок новый поставил, по сути, корабль снова в боевую единицу превратил, — до этого никому дела не было…

— Ну, и?..

— Вот тебе и «ну, и»… Два года отсидел, потом по амнистии вышел. Но, конечно, ни о каком корабле, ни о какой службе и речи уже не шло. Жена… — Тут он пожал плечами… — За это время дом, имущество продала, куда-то на материк перебралась. Где она и что с ней, я не знаю. Да и не интересуюсь особо. Ну, а сам я… Как видишь… Бомж, одним словом. Или БИЧ — бывший интеллигентный человек, — так это называется.

— И не хочешь свою