Читать книгу - "Старая любовь - новые неприятности - Марина Серова"

смотрели мне в лицо спокойно и приветливо, во всем облике Екатерины Викентьевой, в ее манере держаться, в самом обращении к собеседнику угадывалось непоказное чувство собственного достоинства. Она словно сообщала о себе — я отношусь к вам с искренним уважением, но ни за что не позволю нарушить мои личные границы.

Пока я все это обдумывала, Екатерина Геннадьевна успела усадить меня за примостившийся у окна небольшой круглый стол, на котором в мгновение ока появилось блюдо с пирожками, и от их аромата у меня буквально потекли слюнки.

Я лишь сейчас осознала, что с утра по своей давней привычке удовольствовалась лишь чашкой черного кофе, рассчитывая перекусить по дороге в ближайшем кафе. За мной водится такой грешок — когда погружаюсь в очередное расследование, то почти начисто забываю о еде. Рядом с пирожками появились чашки, кофейник и сливочник.

— Испекла перед вашим приходом, угощайтесь. Вам сливок? — заботливо осведомилась хозяйка, наливая мне кофе.

— Спасибо, предпочитаю черный, — вежливо отказалась я. — Пирожки просто восхитительные.

Екатерина Геннадьевна ответила слегка смущенной улыбкой.

— Вам, наверное, так и не удалось отдохнуть, вы ведь всю ночь провели в дороге? — спросила я извиняющимся тоном.

Мне и впрямь было немного неловко — хозяйке ведь пришлось хлопотать с угощением, вместо того чтобы посвятить время отдыху и собственным делам.

— Вовсе нет, — весело возразила Екатерина Геннадьевна, размешивая сахар. — Я ведь живу в Камышине, всего четыре часа на машине. Приехала, конечно, поздно ночью, но мне удалось неплохо выспаться и даже чуть-чуть прогуляться.

Она немного помолчала, глядя на меня, потом, словно на что-то решившись, заговорила серьезным тоном:

— Татьяна Александровна, я понимаю, что вас интересует вовсе не это… — Екатерина Геннадьевна запнулась, словно не зная, стоит ли продолжать.

— Я вас слушаю, Екатерина Геннадьевна, — подбодрила я. — Можете рассказать мне все, что сочтете нужным. А потом мы вместе решим, в какую сторону двигаться.

— Хорошо. — Моя собеседница едва заметно улыбнулась. — Вот только когда говоришь о себе, невольно увлекаешься, так что вы прервите мой монолог без всяких церемоний, если меня вдруг понесет не в ту степь.

— Договорились, — подытожила я это небольшое вступление.

— Я переехала в Камышин несколько лет назад, к дочери с зятем. — Екатерина Геннадьевна, опустив глаза, задумчиво вертела в пальцах кофейную ложечку. — Из-за Викентьева, конечно. Жить с ним становилось попросту невыносимо, и дочь поддержала мое решение. Ее муж прекрасный человек, мы отлично уживаемся всей семьей. Я по-прежнему преподаю в академии, только теперь в Камышинской. У меня ведь высшее экономическое образование и есть опыт практической работы по специальности. Это важно, — внезапно пояснила моя собеседница, выделив последнее замечание особенной интонацией.

Я кивнула, не желая сбивать Викентьеву с ее путеводной мысли, и приготовилась слушать дальше.

— Так что все у меня наладилось, мне очень нравится моя работа, уютный городок, я даже успеваю нянчить внучку. — На лице Екатерины Геннадьевны появилась какая-то особенная нежная улыбка. — А эту квартиру я оставила за собой, чтобы иметь возможность приезжать в Тарасов, когда мне вздумается. Это ведь мой дом, здесь когда-то жили мои родители… Ну а Викентьев, — тон моей собеседницы внезапно изменился, в голосе появились металлические нотки, взгляд приобрел холодное отчужденное выражение, — что ж, он, должно быть, последние несколько дней живет в постоянном страхе.

— В страхе? — с интересом переспросила я. — Почему вы так думаете?

— Потому что вы, Татьяна Александровна, здорово прищемили ему хвост, — спокойно ответила Викентьева, но ее глаза теперь смотрели насмешливо. — Уж позволю себе такое выражение.

Я и не такие выражения слышала, причем позволения у меня никто не спрашивал. И случалось это именно в те моменты, когда мне удавалось прищемить кому-то хвост. Но эти комментарии я оставила при себе, а вслух спросила:

— Что вы имеете в виду, Екатерина Геннадьевна?

— Я сужу об этом со слов Ларочки, — начала объяснять моя собеседница. — Исходя из ее рассказа, переполох у них случился как раз после вашего появления. А я хорошо знаю Викентьева.

Я заметила, что Екатерина Геннадьевна предпочитает называть супруга исключительно по фамилии, причем без малейшего оттенка нежности.

— После того как вы проявили интерес к акциям предприятия «ТранСБАВ», и началась эта цепная реакция, — бесстрастно заключила Викентьева.

— Вы сейчас говорите о внезапной смерти Владислава Григорьевича? — Я почувствовала ощутимый укол совести. Ведь, казалось, Екатерина Геннадьевна напрямую увязывала внезапную кончину Аверченкова с моими расспросами.

Викентьева устремила на меня долгий внимательный взгляд, в котором я не смогла прочесть ничего, кроме спокойной уверенности.

— Не вините себя, — внезапно произнесла она умиротворяющим тоном.

При этом я почувствовала себя так, словно мой мозг не просто просвечивают мощным рентгеном, но и ухитряются непосредственно считывать самые потаенные мысли и эмоции. Лариса Аверченкова предупреждала меня, что с Анатолием Викентьевым надо держать ухо востро. Похоже, и к его супруге это относилось в полной мере. У меня даже мелькнуло подозрение — а не спектакль ли все это? Якобы разладившиеся отношения супругов Викентьевых и прочие подробности, с помощью которых меня пытаются отвлечь от чего-то более важного, чтобы направить по ложному следу.

— Владислав был слабым от рождения, ментально слабым, — спокойно пояснила Екатерина Геннадьевна. — Ларочка ошибочно приняла его за сильного мужчину, за которым можно жить как за каменной стеной. Сначала он и казался таким, но позже она поняла, что ее муж довольно инфантильный, робкий, постоянно нуждающийся в поддержке вечный ребенок. Но она приняла, а потом и полюбила его именно таким, каковым он и был. Но все же у Владислава имелись и положительные стороны, иначе он не удержался бы в бизнесе. Он обладал неплохими организаторскими способностями, умел налаживать дружеские контакты с нужными людьми благодаря своему обаянию и чувству юмора. Ну и профессионалом был неплохим. Но вот держать удар он не умел.

Я с любопытством выслушала эту пространную характеристику, которая в некоторой степени успокоила мои внутренние терзания. Теперь можно переходить к обсуждению непосредственной цели моего визита.

— Екатерина Геннадьевна, вы сейчас упомянули о предприятии… — Я попыталась воспроизвести название, которое мне до сих пор не доводилось слышать.

— Акционерное общество «ТранСБАВ», — пришла мне на помощь Викентьева. — Все четверо проработали в нем много лет, начав с довольно скромных должностей и постепенно взобравшись на самый верх. У каждого должность не ниже замдиректора, о Владиславе вы уже знаете, он ведал всем, что относилось к финансам. Эдик Солодилов — тот был замдиректора по безопасности.

Я мысленно отметила эту деталь, ведь именно Солодилов обнаружил тело Белорецкого тем роковым утром.

— Белорецкий оказался прирожденным администратором, координировал внутрикорпоративное взаимодействие, — продолжала Екатерина Геннадьевна. — Ну а Викентьев отвечал непосредственно за производственные