Читать книгу - "Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова"

сумку и повернулась лицом к большому зеркальному шкафу, куда я вешал верхнюю одежду. Несколько секунд внимательно изучала свое отражение, поворачивала голову то в одну, то в другую сторону. Наконец, соблаговолила заметить хозяина квартиры и поздоровалась.

– Еще раз здравствуйте, – ответил я.

– Можно войти?

– Вы уже вошли, – не удержался я от колкости. Пересилил себя и поправился:

– Входите, пожалуйста.

Она стащила с себя кожаную куртку и подала ее мне так обыденно, словно я был гардеробщиком. Что называется, не глядя. Я стиснул зубы и повесил куртку в шкаф. Спокойно, уговаривал я себя, не злись. Она может передумать и не дать денег, а Юлька в тюрьме мается.

Марина Анатольевна подняла с пола спортивную сумку и так же небрежно протянула ее мне.

– Что это? – резко спросил я, не дотрагиваясь до ручек.

– Деньги, – равнодушно ответила Левицкая. – Ровно пятьсот тысяч.

Я принял сумку с некоторой осторожностью. Не то чтобы меня поразила сумма. Доводилось держать в руках деньги и покрупнее. Но все равно, размер и объем впечатляли.

Я расстегнул молнию и поворошил аккуратные пачки по пятьсот и тысяче рублей.

– Будете считать? – спросила Левицкая.

– Не буду, – отказался я. – Пересчитают в кассе суда.

– Ну и правильно, – одобрила нанимательница. – Чего время зря тратить? Мне в банке все точно посчитали.

Я взял сумку и отнес ее в свою спальню. В сейф такое количество денег не поместится, и я боялся, что Дэн на них наткнется. Не потому, что не доверял сыну. Просто не хотел его посвящать в денежные дела.

Я засунул сумку под кровать и тщательно расправил покрывало. Полюбовался со стороны и вернулся назад.

Марина Анатольевна бесцельно кружила по комнате. От нее колючими волнами исходили беспокойные флюиды человека, который никак не может найти себе место. Увидев меня, она остановилась и вымученно улыбнулась. Я внимательно оглядел ее с головы до ног.

Сегодня мадам начальник была одета совсем по-другому, чем в прошлый раз. Никаких элегантных линий и изящных деталей. Обувь она, разумеется, не сняла, и я с неодобрением покосился на тяжелые полувоенные ботинки со шнуровкой, какие носят американские десантники в крутых боевиках. Выше – сильно облегающие джинсы черного цвета, перечеркнутые несметным количеством серебряных молний. Насколько я помню, Дэн считает это модным.

Такой же серебристый ремень на поясе, затянутый так, что талия грозила переломиться. Черный свитер с круглой, низко вырезанной горловиной. Излишне говорить, что и он облегал ее, как перчатка. Значит, сегодня мы играем в женщину вамп. Этот стиль нравился мне меньше прошлого, но были и положительные моменты. К примеру, свитер четко обрисовывал красивую форму груди, которая, как не трудно было заметить, не поддерживалась бюстом. Да и ноги не оставляли желать ничего лучшего: не худые, не толстые, а то, что называется стройные.

– Ну? – спросила она вызывающе.

– Что, ну? – не понял я. Вру, сделал вид, что не понял.

– Нравлюсь?

– Нет, – ответил я, не успев подумать.

Левицкая опешила. Я приложил руку ко лбу и тихо рассмеялся. Уж очень растерянным было ее лицо.

– Извините меня. Я хотел сказать, что тот костюм, в котором вы были в прошлый раз, произвел на меня большее впечатление.

Она медленно кивнула. Лицо осталось озадаченным, но глаза уже начали сверлить меня, выискивая мысли, непроизнесенные вслух.

– Вы консерватор? – спросила она.

– В какой-то мере. Когда имеешь взрослого сына, то практически перестаешь удивляться молодежной моде.

Левицкая окончательно пришла в себя. Она сменила выражение лица на заинтересованное и подошла ближе.

– У вас взрослый сын?

От нее слабо пахло мускусом. Не знаю, почему я решил, что это мускус, но пряный, настойчивый запах сильно раздражал обоняние. Я осторожно обошел даму и направился в кухонный отсек. Прежде чем ответить, включил чайник и достал заварку.

– Ему почти двадцать, – сказал я коротко.

– Ого!

Левицкая снова переместилась ближе ко мне. Почему-то меня раздражала ее близость. Возможно, во всем был виноват непривычный аромат, который она выбрала в дополнение к своей сегодняшней одежде. А может я, как старая дева, инстинктивно избегал близкого присутствия человека противоположного пола? У меня есть определенные комплексы, а эту барышню я видел третий раз в жизни. И она мне не понравилась с первого взгляда.

«А со второго понравилась», – бестактно напомнила совесть. «Заткнись!» – шикнул я на нее. Я не хотел в этом признаваться. Даже себе.

– Сын живет с вами? – спросила моя нанимательница, и я увидел краем глаза, что она взялась перемывать посуду в раковине. Наверное, надо было ее остановить, но я не стал этого делать. Приятно следить за движением женских рук. Уютные домашние хлопоты немного уравновешивали раздражение от ее вызывающе-сексуального вида.

– Он живет со своей матерью, – ответил я и взял посудное полотенце. – Но в последнее время – у меня.

– Понятно.

Левицкая огляделась.

– Вы нас познакомите?

– В другой раз. Сегодня он уехал на дачу к своей девушке.

Мадам начальник подняла бровь.

– И вы его отпустили?

– Да, – сказал я с раздражением. – А в чем дело?

Она пожала плечами.

– Просто вы не похожи на продвинутого современного отца.

– А на кого я похож?

Я отложил полотенце и уставился на нее. Если Марина Анатольевна скажет мне гадость, я не выдержу и скажу ей, на кого она похожа в этих тряпках. Так мы стояли несколько минут и таращились друг на друга.

Потом она опустила голову и, не ответив, отошла к дивану.

Я вытер оставшиеся чашки и аккуратно повесил полотенце на крючок. Господи, что со мной? Никогда в жизни не встречал женщину, которая могла так меня разозлить двумя-тремя словами! А может, я просто устал? В любом случае, нужно держать себя в руках.

Я заварил чай и принялся загружать поднос чайной посудой. Левицкая смотрела телевизор, или делала вид, что смотрела. Помощь, во всяком случае, не предложила. И очень хорошо.

Я перенес все на журнальный столик перед экраном и разлил чай. Несколько минут мы молча сидели перед дымящимися чашками и ждали, кто нарушит молчание. В этот момент мне хотелось, чтобы гостья поскорее ушла. Я давно уже отвык от раздражителя в собственном доме. Особенно такого сильного.

Наконец, она соблаговолила заметить:

– У вас красивая посуда.

Мне была протянута трубка мира, и я не имел права