Читать книгу - "Уцелевшая - Лесли Вульф"

изучали снимки с учетом вновь открывшихся фактов.

— Док, я хотела вас спросить, что вы имели в виду, когда писали: «Необычное растяжение кожи по краям ножевой раны. Не найдено никаких следов»? Видите, вот здесь, — специальный агент ткнула пальцем в текст отчета.

— А, ну да. Это ножевая рана, та, которая стала смертельной. Вы слышали про линии Лангера?

— Нет, — ответила Тесс и посмотрела на Мичовски. Тот покачал головой.

— Это линии естественного расположения коллагеновых волокон кожи. Они проходят параллельно лежащим глубже волокнам мышц, благодаря им шрам от аппендицита обычно незаметен. Понимаете, если рассекать ткани вдоль линий Лангера, можно раскрыть разрез, не натягивая края. Но если рассекать поперек этих линий напряжения, рана сама раскрывается. Такое обычно заметно на ранах, расположенных по бокам живота, но не здесь, в центре, где линии Лангера проходят вертикально.

— Так, поняла вас, — отреагировала Тесс.

— Комментарий, который ты обнаружила в моем отчете, касается этой раны от смертельного удара — ее края раздвинуты шире, чем это должно было произойти, благодаря линиям Лангера. Начало и конец раны будто специально раздвигали.

Специальный агент нахмурилась, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— А это значит…

— Это значит, что в рану, возможно, что-то вводили. Но, что бы это ни было, никаких следов я не обнаружил.

— О, господи… — скривился Мичовски. — Прошу вас, скажите мне, что это не…

— Мы не знаем, что это было, и не можем предполагать, — мрачно оборвал его Рицца. — Никаких следов нет.

Тесс хотела что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни звука. Она прочистила горло и попробовала еще раз:

— Поговорим о Тауншендах.

— Та же картина, нет только следов от укусов. Но убийца насиловал женщину неоднократно, нанес ряд ударов ножом, и только последний удар был фатальным. Там, похоже, была кровавая баня, но ни ДНК, ни других следов мы не нашли.

Тесс закрыла глаза, пытаясь отделаться от маячившей у нее перед глазами картины. Потом она почувствовала, как внутри нее начала нарастать злость.

— Как же, черт возьми, можно было с такой легкостью объявить эти убийства делом рук Семьянина? Я вижу все новые и новые нестыковки, а занимаюсь этими делами всего несколько часов.

— Понимаешь, в тот момент преступления не казались такими уж разными, — спокойно возразил ей Рицца. — Увидев ножевые раны у Уотсон, мы решили, что убийца эволюционирует. То же самое произошло в двух других случаях. Кто же тогда мог знать, что Семьянин продолжит убивать еще несколько лет, не меняя ни своего модуса операнди, ни почерка? Не зря же говорят, что задним умом все крепки.

— А как же насчет ужасного почерка Гарзы, которого не наблюдается ни в одном из этих дел? Это никого не встревожило?

Мичовски, явно готовый взорваться, тяжело оперся руками на стол.

— Встревожило, и я отчетливо помню тот разговор, — ответил Рицца. — Но в те времена мы знали о том, как работает мозг психопата, гораздо меньше, чем теперь, после многих лет изучения МРТ-снимков.

— А прочие убийства, совершенные Гарзой? Не было ли в них чего-нибудь, хоть отдаленно напоминающего вот это? — Тесс качнула головой в сторону папок с делами.

— Нет. Ни в одном из случаев, кроме этих трех, не отмечено использование ножа. Сейчас, в свете текущего расследования, оснований для их исключения довольно много. Следует учитывать, что почерк Гарзы на протяжении всей его криминальной карьеры оставался неизменным.

— Уточните. Я знаю только то, что смогла прочитать в материалах дел, и хотела бы понять ваше видение.

Прежде чем заговорить, доктор Рицца набрал в грудь побольше воздуха и медленно выдохнул.

— Если исключить эти три случая, могу утверждать, что все остальные преступления идентичны. Возможно, Гарза войдет в историю серийных убийц, потому что он не эволюционировал ни в малейшей степени. Он убивал быстро и безболезненно всю семью. Затем он рассаживал жертвы за обеденным столом и проводил с ними энное количество времени. Он жил с убитой семьей. Он спал в их постелях, ел с ними за одним столом, смотрел телевизор, принимал душ. Вы можете в это поверить?

Утратившие дар речи Тесс и Мичовски уставились на коронера, ожидая продолжения.

— Смерть — дело грязное, ее сопровождают последствия, связанные с отказом сфинктеров. Вы можете себе представить, каково это — есть за одним столом с разлагающимися покойниками? Ух! В любом случае, пробыв в доме от тридцати шести до сорока восьми часов, Гарза уходил, как раз перед появлением домработницы или няни. — Рицца немного помолчал. — На месте преступления он оставлял множество следов, в том числе и содержавших ДНК. Учитывая, сколько он проводил там времени, это неудивительно. Собранные нами образцы ДНК и позволили обвинить Семьянина, однако в этих трех случаях ничего пригодного для анализа обнаружено не было. Мы тогда предположили, что у него не было времени их оставить. Думаю, то, что мы проигнорировали отсутствие ДНК, было большой ошибкой. Да, и слепки зубов тоже не совпадали.

— Что вы имеете в виду? — потребовал уточнения Мичовски.

— Мы делали слепки с укусов на теле Джеки Мейер. У меня все здесь, — Рицца достал из коробки пакет для улик и развернул несколько слепков кремового цвета. — Это слепки укусов убийцы Мейеров. С зубами Гарзы они не совпали, но мы очень просто все объяснили. Анализ отпечатков зубов не является точной наукой.

Тесс нахмурилась и ткнула пальцем в какой-то небольшой комочек:

— Что это такое?

— Это? — коронер взял указанный объект. — Это слепок ножевой раны, той, которая привела к смерти Джеки Мейер. Я надеялся, что он поможет нам сузить список возможных орудий убийства.

— На нож совсем не похоже, — заключила Тесс, с интересом разглядывая слепок.

— Это потому, что рана была нанесена в брюшную полость. Как только нож извлекли, внутренние органы вновь заняли свои места, поэтому большая часть слепка была скомпрометирована. Он, в общем-то, бесполезен, но я все равно сделал его и сохранил в архиве. Понимаете, подобные слепки имеют ценность, только если раны проникают в мышцы или кости.

— И все же я не понимаю, как эти три случая оказались в деле Гарзы. Они же совершенно из другой оперы.

— Не совсем, — вновь возразил Рицца, ни на йоту не теряя терпения. — На фоне других преступлений, а их было еще тридцать одно, эти нестыковки казались ничтожными отклонениями: может, его прервали, и у него не было времени закончить свой ритуал. Может, он зарезал миссис Уотсон, потому что у него патроны закончились. Может, кто-то вмешался… Опять же, убийца мог естественным образом эволюционировать, как и большинство маньяков. — Рицца умолк, глубоко вздохнул и, растирая лоб,