Читать книгу - "Убийство в университете - Фейт Мартин"

быть, ее любовник был моложе клиентов и с него она денег не брала. Возможно, он даже был из титулованных. Юная француженка из провинциального городка и английский дворянин — ей это, наверное, казалось романтичным? Она боялась навредить своему возлюбленному? Опасалась, что скандал ударит по его репутации? Тогда понятно, почему она молчала.

Возможно.

Уж где-где, а в Оксфорде и шагу не ступишь, чтоб не налететь на какого-нибудь аристократа.

Но даже и так…

— Что-то не похоже на убийство на почве страсти, — сказала Хиллари и, поймав недоуменный взгляд Джанин, улыбнулась. — Я имею в виду, что повидала мужчин, которые убивали жен, — обычно они шли к этим женам с топором. А потом твердили, что жена их пилила или что они «просто поругались». Обычные, в общем, отговорки. Но все без исключения они потом громко рыдали, и каялись, и по сто раз повторяли, как любили жену. И ведь, скорее всего, и вправду любили.

Однажды ко мне попало дело женщины, которая забила мужа сковородкой — била и била по голове потому, что он сказал, будто у нее бекон подгорел. Она тоже говорила, что любила его.

Любовники помоложе обычно душат за шею или зажимают рот. Реже, но встречаются изобретательные — такие сначала опаивают возлюбленную чем-нибудь, чтобы уснула, а потом сажают в машину, цепляют шланг на выхлопную трубу, заводят в окно и включают двигатель.

Некоторые вывозят жену — и детей заодно — на пикник и там топят по одному, как котят.

Джанин морщилась, но слушала внимательно. Неужели Хиллари и в самом деле повидала столько убийств? Не здесь, конечно, не в должности инспектора. Но она поднималась с самых низов и проработала в полиции почти двадцать лет…

Она успела навидаться всякого.

— Как-то не слишком романтично, — заметила Джанин. — Особенно про топоры и сковородки.

— Верно. Но я о другом: не припомню ни единого случая, когда бы мужчина схватил возлюбленную, ткнул коленом в спину и вколол кокаин в вену.

Джанин поежилась. Тихо сказала:

— Понимаю.

Убийство, совершенное обезумевшим от ревности влюбленным, — как это романтично звучит. Сразу вспоминается «Отелло» и все такое прочее. (В школе Джанин любила уроки английской литературы.) Но то, как умерла Ева…

— Это было жестоко, — вслух произнесла она.

Хиллари, выезжавшая однажды на убийство, где мальчик-подросток до смерти забил мать кувалдой, только головой покачала.

— Нет, это еще не жестоко, — твердо сказала она. Она знала, что значит «жестоко». — Это было… расчетливо. Как будто по необходимости. Кто-то хотел, чтобы девушка умерла. Пошел и убил ее. Как будто… вовсе ничего не чувствовал. Да, вот что меня здесь удивляет. Такое впечатление, что убийца не испытывал ни любви, ни ненависти к девочке. Она была для него просто препятствием, которое нужно убрать с дороги.

— Но это не отменяет версии тайного любовника, — заметила Джанин. — Даже у самого бесчувственного типа может снести крышу. Допустим, наша девица промышляла шантажом…

Хиллари вздохнула.

— Не исключено.

Она оглянулась: вошел Томми Линч. От зелени на его лице не осталось и следа.

— Док Партридж уже сообщил самое главное по телефону, — сказала Хиллари, не дожидаясь, пока он заговорит. — Можешь не пересказывать. Попробуй достучаться до Фрэнка по радио и скажи ему, что мы ищем торговца крэком. И на этот раз пусть особенно тщательно выспрашивает о покупателях-мужчинах. Молодых — студентах, аспирантах.

Томми кивнул.

— Что-то Мэл опаздывает, — заметила Хиллари, но Джанин не клюнула.

— Хотите присутствовать на повторном допросе клиентов, босс? — спросила она.

— Да, пожалуй, — кивнула Хиллари.

Но среди клиентуры Евы не было ни медиков, ни химиков. Вряд ли фрилансеры-журналисты, дизайнеры интерьера и дантисты часто сталкиваются с этим препаратом. Впрочем, дантиста, пожалуй, можно отнести к медикам. А этот, как его, Ягненочек, вроде бы из ученых? Интересно, в какой области. Впрочем, зная свою удачу, Хиллари не сомневалась, что он окажется специалистом по кельтскому кресту на острове Линдисфарн. Или исследователем символической составляющей образа Чеширского кота применительно к жизни и творчеству Льюиса Кэрролла.

Она потянулась за пальто, и тут вошел Мэл.

Джанин проводила его взглядом, в котором промелькнула отчетливая гордость собственницы.

Для человека своих лет он действительно отлично выглядит, с глубоким удовлетворением заметила она. Одевался он хорошо, стильно. Такого не стыдно привести домой показать матери. (Правда, Джанин все равно не водила любовников домой и не знакомила с матерью.)

И все же… В свои двадцать восемь Джанин уже созрела для так называемых «взрослых» отношений. Полноценных, со всеми положенными обязательствами. Детей она пока не хотела. Пусть ей сначала исполнится тридцать один. Или тридцать два. Спешить пока некуда. И все-таки, пусть она и не рвалась под венец, что-то упорно твердило ей, что пора оставить позади тесный домик с тремя соседками по квартире и двинуться к чему-то более сложному. К мужчине, о котором думаешь в терминах лет, а не месяцев или недель. К настоящему, честному до мозга костей партнеру на годы вперед.

Так почему бы не выбрать для этого Мэла? Если он действительно займет место суперинтенданта Донливи — а в этом практически никто уже не сомневался, — можно будет с полным правом сказать, что его карьера идет в гору. Да и ее собственная карьера может к нему, так сказать, присоседиться не без пользы.

Если же через несколько лет Джанин решит, что ей нужно нечто иное, — что ж, не забываем, что сожительнице тоже положены алименты. А может быть, наоборот, все кончится семьей и детьми.

А ведь был еще дом в Торфяниках. Как картинка со страниц глянцевого журнала. И Джанин твердо решила: будь что будет, но нынешние славные деньки она проведет там и только там.

* * *

Пребывая в счастливом неведении относительно планов Джанин, Мэл услышал стук в дверь, поднял голову и молча выслушал новые сведения по делу Евы Жерэнт, которые принесла ему Хиллари.

— Ладно, займись француженкой, — сказал он, когда та закончила, — только чтоб и другие дела не встали.

Хиллари кивнула. Знает ли Мэл о ее фиаско с пенсией, подумала она. Возможно, и знает, но будь она проклята, если заговорит об этом первой.

Она уже шла обратно к своему столу, когда в дверь ввалились Майк Реджис и его молчаливый подручный.

— Привет, Хиллари, — объявил Майк и заразительно улыбнулся, сверкнув зелеными глазами. — А я с подарочком! Не зайдешь к нам в допросную?

Ну какая девушка устоит перед таким предложением? Куда там розам и бельгийскому шоколаду!

Хотя нет, шоколад как минимум не хуже.

* * *

Они спустились в двенадцатую допросную, и подарочек Майка оказался небезызвестным Мунго