Читать книгу - "Искатель, 2003 № 02 - Журнал «Искатель»"

Триединому, а потому не вполне мужчина. Говорят, вас оскопляют перед посвящением, это правда?

Приор-стратиг побагровел и окинул взглядом своих товарищей. Те уже не смеялись, а молча смотрели на своего предводителя.

— Что ж, Фобетор, видит Бог, я не хотел этого, но будь по-твоему. — Он встал в позицию и велел расчистить место для поединка.

— Разойдитесь все, — приказал он и взмахнул мечом крест-накрест. — Я быстро.

Тридцать рыцарей ордена Псов Иеговы расступились, образовав широкий круг. Бухису Монту тоже пришлось отойти в сторону.

Выставив меч далеко перед собой, мандатор, приплясывая на цыпочках, закружил вокруг Икела. Тот остался неподвижен, только переложил клинок своего оружия на левое плечо, обхватив длинную рукоять меча обеими руками.

— Пришло время рассчитаться, — приговаривал Фобетор, выискивая слабые места в доспехах рыцаря. Кольца его рубахи тихо позвякивали в такт движениям. — Заодно и проверим, чей бог сильнее. — С этими словами он рванулся вперед, стремясь вонзить острие под кирасу приор-стратига — ни набедренников, ни кольчужной юбки у того не было. Икел парировал сильным отмахом и, шагнув вперед, нанес рубящий удар в шею. Фобетор отступил назад и, пригнувшись, принял удар на середину клинка. Брызнули искры. Отразив еще один рубящий удар, мандатор вновь пошел на атаку уколом — не вышло; тогда он прыгнул, упал на одно колено и попытался подрубить противнику ноги. Икел парировал тем же дуговым отмахом и, воспользовавшись близостью Фобетора, пнул его сапогом в лицо. Фобетор хлопнулся на спину, но тут же, кувырком через голову, вскочил и, яростно завертев мечом, обрушил на приор-стратига каскад молниеносных ударов.

— Понял уже, чей сильнее? — усмехнулся Икел, легко отбив натиск. — Или более весомые аргументы потребны?

Фобетор промолчал, понимая, что Икел хочет вывести его из равновесия и разозлить. Что за чертовщина? Он же всегда был лучшим, в сравнении с братом, фехтовальщиком! Но сейчас вдруг засомневался в своей победе: Икел отбивал и наносил удары с такой силой, что руки мандатора занемели — он боялся, что очередной двуручный удар противника просто вышибет меч из его вспотевших ладоней. Казалось, тому и впрямь помогает кто-то неведомый.

Мандатор снова ринулся в атаку, надеясь измотать рыцаря серией сложных финтов и стремительных наскоков. Безрезультатно. Икел с легкостью разбивал его хитроумные выверты, почти не сходя с места. А затем сам перешел в нападение. Несколько слепых рубящих ударов, каждый из которых мог снести средней толщины дерево, заставили Фобетора уйти в глухую оборону — все силы уходили на их отражение. Тогда он стал, используя обманные вольты и отскоки, избегать сокрушительных ударов рыцаря, а не принимать всю их тяжесть на меч и мышцы; это дало ему возможность собраться с силами для новой контратаки.

Фобетор рассвирепел уже не на шутку, страх смерти и всякие братские чувства покинули его: розовая дымка ярости застила ему сознание. Из-за этого самодовольного святоши ему пришлось с позором оставить армию, впустую потратить семь лет жизни! Неужели одна мать родила их? Но контроля над собой он все же не потерял. Поэтому следующий его прием был тщательно рассчитан и блестяще исполнен: проведя несколько мелких выпадов, он ввинтился к противнику с левого боку, а затем замахнулся в ложном ударе, угрожая плечу и шее рыцаря. А когда Икел поднял свой меч в парирующем отмахе, он сам увел клинок от столкновения и, упав на оба колена, нанес колющий удар, метя в тому в пах.

Он вложил в этот удар всю быстроту и силу, поэтому, когда его меч встретил пустоту' — Икел просто завел правую ногу полукругом назад, очутившись к противнику боком, — мандатор устремился вслед за своим оружием и непременно растянулся бы на земле, если бы не получил встречного удара в лицо. Удар пришелся по наноснику, и, хотя клинок был повернут плашмя, железная полоса глубоко вмялась в лицо Фобетора, давя хрящи и ломая кости.

Рукоять меча выпала из ослабевших рук мандатора. Икел легонько толкнул его в грудь, и Фобетор бесчувственно повалился на спину. Приор-стратиг Аль-готландский еще раз занес свое оружие. Потом опустил. Поднял снова и опять замедлил клинок — никак не решаясь нанести последний удар.

Бухие Монту, оказавшись по ходу поединка рядом со связанным гомункулом, воспользовался тем, что все внимание было приковано к братьям, наклонился к пленнику и двумя взмахами ножа перерезал веревки.

— Давай, парень, — подтолкнул он таращившего глаза урода, — беги в камыши!

Гомункул не заставил просить себя дважды и вспугнутой сортирной крысой метнулся прочь.

— Держи ублюдка! — заорал Икел и, с заметным облегчением оставив мандатора, бросился за пленником. Кто-то из рыцарей с лязгом и гиканьем кинулся следом, другие растерянно топтались на месте, и лишь немногие вспомнили о лошадях. Эскувит тем временем подскочил к Фобетору, помог подняться и потащил в сторону леса.

Несмотря на то что орденские рыцари были в тяжелых доспехах, расстояние между ними и беглецом быстро сокращалось — ноги того от долгой неподвижности затекли и онемели. Может, ему таки удалось бы первым достичь камышей, но тут вперед вырвались конники и вмиг отрезали его от спасительного болота. Несчастный гомункул заметался внутри смыкающегося железного кольца.

Фобетор с Монту уже сидели в седлах, когда ман-датор поднял руку и натянул поводья.

— Постой-ка, друг Бухие, — гнусаво, из-за сломанного носа, произнес он, сплевывая сгустки крови, — ты ничего не чуешь?

— Тихо как-то, — озадаченно пожал плечами эскувит, — а что?

Между тем природа вокруг действительно замерла в полной неподвижности: стих ветер, умолк стрекот цикад, даже камыш прекратил свое извечное бормотание. Только азартное улюлюканье загоняющих гомункула песьих рыцарей гулко разносилось окрест, будто в огромной пустой пещере. Фобетор дернул поводья, разворачивая коня назад.

— Похоже, дело еще не кончено.

— Оставь, стратор, — произнес Монту устало, — не сладить нам с эдакой си… Ого! — Теперь и он заметил появление нового действующего лица: фигура высокой старухи в безразмерном сером балахоне возникла на границе камышового поля, словно сгустившийся из предвечерних сумерек призрак. Влажные клочья болотного тумана шлейфом влеклись за ней следом, выползая из камышовых зарослей; странный это был туман: он казался сотканным из искаженных лиц, текучих силуэтов и непрестанного, зловещего бормотания.

Фобетор сразу догадался, кто перед ними, хотя лица ее до этого не видел ни разу, — Морна, старшая ламия Седьмой Башни. Да, это она — самая жуткая из нагидов и единственная женщина среди них. Вот только существо, что скрывалось под обличием старухи, давно перестало быть не только женщиной, но и человеком. Не ведьма даже — ночная стрига, скрытая человечьей личиной. А может, сама Хагазусса — хозяйка Кромешной Охоты; не ей ли приносят