Читать книгу - "Утоли мою месть, пуля - Алексей Макеев"

– Хорошо, хорошо…

Так, голос уже другой, уже легче. Видимо, милый пообещал ей всяческую поддержку, возможно, свое личное присутствие. Это черт с ним, до больницы бы поскорее доехать и убедить врача, что огнестрел – это несчастный случай и ментов оповещать не надо. Ничего, на месте разберемся…

– Позвольте! – Девица решительно взялась за руль обеими руками, прибавила газу и уверенно полетела по левой полосе. – Уже недалеко, мы скоро приедем, там вам помогут, это очень хорошая больница и очень дорогая. – Она сделала упор на слове «дорогая» и посмотрела на себя в зеркало заднего вида, поправила челку и уставилась на дорогу.

Действительно, к воротам клиники они подкатили через несколько минут, блондинка нажала на сигнал и держала его так, пока с той стороны не показался охранник. Присмотрелся из-под козырька мокрой накидки, и створки разъехались по сторонам, «Мазератти» проскользнул между ними, покатил по территории. Илья осматривался сквозь дымку перед глазами – красиво, чисто, пусто. Подстриженные кусты, клумбы, дорожки, выложенные камнем, беседки, даже прудик с мостиком над ним. Что за райское местечко, на санаторий похоже… Машина остановилась перед главным входом, девица выскочила на асфальт, загремела каблуками, Илья открыл дверцу со своей стороны и едва не выпал из машины. Но выбрался кое-как с помощью блондинки, дошел до разъехавшихся перед поздними посетителями дверей.

– Игоря Александровича пригласите! – заорала над ухом блондинка, зашлепала чудовищными губами, Илья отвернулся, чтобы не стошнило. Рухнул в кресло в холле, согнулся в три погибели, заметив краем глаза поднявшуюся суматоху: две тетеньки в белом побежали было к нему, но передумали и кинулись обратно – звонить, докладывать, получать инструкции.

– Что это? – выдавил из себя Илья. – Что за больница? Врач где?

– Сейчас! – Блондинка плюхнулась в соседнее кресло, но снова вскочила. – Врач сейчас приедет, ему уже позвонили. Это хороший врач, очень хороший, он мне грудь и губы делал. Дорого, больно, но очень хорошо.

– Чего? – поднял на нее голову Илья. – Какая грудь, какие губы? Ты с башкой дружишь? Мне хирург нужен, дура…

– Игорь Александрович и есть хирург, – загремела шпильками блондинка. – И это не простая больница, а частная клиника пластической хирургии. Хирургии! Вы же сами просили.

«Вашу маму…» Сопротивление бесполезно, сил осталось только на то, чтобы не оторвать от живота рюкзак и не потерять остатки сознания. Девицу носило по холлу, она непрестанно орала в мобильник, с ужасом смотрела на скорчившегося в кресле Илью и с бешенством – на персонал. Но две девушки-медсестры помочь ей ничем не могли, Илья отогнал их после первой же попытки оказать «больному» первую помощь. Зато Игорь Александрович, высокий, чуть сутулый мужик с залысинами над высоким лбом и глазами немного навыкате прибыл быстро. Подошел к Илье, решительно поднял ему голову за подбородок, пристально всмотрелся в покрытое засохшей кровью лицо.

– Травма свежая?

– Да, то есть нет, – подоспела блондинка. – Часа полтора.

– Голова болит? Кружится, тошнит? – допрашивал он Илью.

– Да, – пробормотал тот, – все и сразу.

«И еще пуля в животе», – об этом он решил пока умолчать.

– В процедурную, – скомандовал хирург и шепотом сказал застывшей в благоговении блондинке: – Эльвира Михайловна, только ради вас. Вы же понимаете, что это не мой профиль…

– Да, да, – отмерла та, – но тут такой случай. Муж вам заплатит.

Игорь Александрович дернул ртом, скинул плащ и бесцеремонно поволок Илью из кресла. Как дошли до процедурной – он помнил плохо, пришел в себя на столе, рюкзак и куртка на полу, футболка задрана под горло, оторопевший врач смотрит на дырку в животе.

– Огнестрельное ранение, – наконец выдал он, – слепое. Пуля еще внутри. А голова?

– И голова тоже болит, – проговорил Илья. – Вы не думайте, это не разборки, это несчастный случай. Ее муж меня подстрелил. Карабин новый показывал и выстрелил случайно.

Блондинка маячила далеко в дверях, не решаясь подойти ближе, и мотала головой, как лошадь, отбивающаяся от оводов. Да, да, так все и было, она не вылетела, наплевав на знак, на перекресток и не снесла ведро с гвоздями в кювет. Это все ее муж виноват, он скоро приедет и все уладит.

– Хорошо, – протянул Игорь Александрович. – Как скажете. Но с вашим супругом мне придется поговорить. Наркоз как переносите?

«Не знаю…» Илья хотел произнести это вслух, но снова подступила тошнота, он закашлялся, напряг пресс, и свет стал слишком ярким, лампа над лицом полыхнула в пять тысяч свечей и погасла, словно в нее бросили камень.

Потом стало холодно, от озноба только зубы не лязгали, зато лампу снова включили. И светила она серо-синим мутным светом, причем одновременно со всех сторон. А еще через пару минут стало понятно, что не лампа это, а сумерки вползли в окно и растеклись по палате, только неясно – утренние сумерки или вечерние. Зато окно хорошо видно, оно близко, можно до жалюзи дотронуться, если руку влево протянуть. Только делать это неохота, совсем неохота, лучше просто так лежать и смотреть на нечеткие контуры сине-белых полос на сизом фоне. И все бы ничего, если бы не холод, он пробирал до костей, Илье в полусне казалось, что от его дыхания поднимается пар. Он шевельнулся, зашарил руками вокруг себя, пытаясь найти одеяло или что подобное, чем можно накрыться, приподнялся над подушкой и почти пришел в себя от боли внизу живота. Но уже не рвущей, острой и нестерпимой, от которой невозможно не заорать, – от тупой, тягучей и очень короткой: стоило лечь обратно, как стало легче. И теплее – от напряжения он даже взмок, зато почти полностью пришел в себя. Осмотрелся, осторожно поворачивая еще гудящую голову, несильно тряхнул ею, чтобы избавиться от марлевой «занавески» над правым глазом, но неудачно. Край повязки закрывал и бровь, и часть века, так что разглядывать палату пришлось из-под «козырька». Комната небольшая, окно во всю стену, между ним и кроватью столик, а также что-то типа шкафчика медицинского назначения. Сверху – из-за «козырька» над глазом не видно – свисает трубка, тянется к правой руке и заканчивается утопленной в вену иголкой. Дальше стена со встроенным шкафом, уже из светлого дерева, дальше дверь, она приоткрыта, в щель между створкой и косяком проникает полоска света из коридора. Дальше еще одна дверь, в санузел, надо полагать. Дальше…

Дальше от созерцания палаты пришлось отвлечься, дверь в коридор распахнулась, и в палату вошли двое, остановились рядом с кроватью. Илья снова попытался сесть, но немедленно поплатился за резкое движение и тупой головной болью, и резанувшей по животу справа и вверх. Кто-то взял его за плечи и решительно уложил назад.

– Пока вам лучше не двигаться. Во-первых, еще не прошел наркоз, а во-вторых, швы могут разойтись. Плюс сотрясение мозга и перелом двух ребер требуют покоя. Я к вам попозже зайду… – Голос хирурга стал тише, перешел на шепот, Илья не смог разобрать ни одного слова. Зато отлично слышал и шорох подошв по полу, и негромкий острый стук, едва не вызвавший новый приступ тошноты. Повернул голову – точно, она здесь, его ночной кошмар в чистом виде. Длинная, тощая, на голове не волосы – кусок савана, и сама вся в белом – стоит, на шпильках качается, словно ее ветром мотает, губищами шлепает. И рядом еще кто-то, тоже в белом, только и ростом пониже, и потолще. И волос на голове поменьше, а седые кудрявые остатки тщательно разложены вокруг черепа, глаза узкие, пухлые губы поджаты. Смотрит, как кот на попавшую в мышеловку мышь, и говорит хоть и тихо, но хорошо знакомым голосом, что неудивительно – даже Илья при своем отвращении к зомбоящику, если по необходимости все же включал его, частенько нарывался на эту говорящую (преимущественно о политике и экономике) голову.