Читать книгу - "Убийство в университете - Фейт Мартин"

— Сержант Лорример, не так ли? — сказала она, садясь рядом с печально поникшей традесканцией в горшке. Комната была невелика, и свет с трудом проникал сквозь маленькие, под стать ей, окошки. Хиллари автоматически пожалела растение, но двигать его не стала.

— Верно. Я вас надолго не задержу, инспектор. Я знаю, что у вас крупное дело на руках.

Знает, удивилась Хиллари. Откуда?

— Боюсь, что речь пойдет о пенсии вашего покойного мужа, — пожилой сержант не стал ходить вокруг да около, достал папку и открыл ее где-то на середине. Хиллари не могла отделаться от мысли, что в этом нет нужды — он производил впечатление человека, который помнит все. Она таким завидовала и про себя только удивилась — зачем он притворяется.

Может быть, это такой способ показать, что он не сам подготовил эту информацию, а служит лишь ее передатчиком. То есть как бы сказать: «Вот, смотрите, это в досье так написано, а я здесь вовсе ни при чем».

У Хиллари начало медленно, но ощутимо посасывать в животе.

— Как вы знаете, для сотрудников полиции существует несколько стандартных пенсионных пакетов, и ваш муж выбрал один из них, согласно которому после его смерти три четверти его пенсионных накоплений в норме должны были перейти к основному иждивенцу — то есть, в данном случае, к вам.

Хиллари насторожилась и кивнула. Она по достоинству оценила это — «в норме».

Как-то нехорошо это прозвучало. Совсем нехорошо.

Она снова покосилась на традесканцию, но от той помощи ожидать не приходилось.

— В обычной ситуации именно так все и произошло бы. Ваш супруг погиб в автомобильной аварии, о подозрительных обстоятельствах и речи быть не может, а был он при исполнении или нет — это на выплату пенсии не влияет.

Хиллари кивнула. Все это она и сама знала. У нее был точь-в-точь такой же пенсионный план, и выбрала она его одновременно с Ронни. А не пора ли сменить план, подумалось ей. Ронни умер, и, если завтра она сыграет в ящик, кому достанутся три четверти от ее пенсии?

Она понятия не имела. Может, матери?

— Однако в случае с вашим мужем все несколько сложнее. Поскольку внутреннее расследование доказало факт его, мм, противозаконной деятельности, с прискорбием должен сообщить, что вопрос о его пенсии был передан выше. Вышестоящие органы пришли к выводу, что преступление, совершенное вашим супругом, фактически лишило его права на получение пенсии. Видите ли, поскольку он был…

Тут сержант запнулся и умолк, словно машина, у которой внезапно кончился бензин.

— Замазан, — твердо и спокойно подсказала Хиллари и хмуро улыбнулась. — Не стесняйтесь.

Я не сломаюсь.

Сержант Лорример слегка покраснел, но ответная его улыбка была такой же хмурой.

— Как скажете. Поскольку ваш муж воспользовался служебным положением для незаконного обогащения и поскольку эти средства так и не были найдены, а виновность его неопровержимо установлена…

Тут он снова замялся. Хиллари тяжело вздохнула. Ей совсем не хотелось облегчать ему задачу, но, с другой стороны, время-то идет, а убийство само себя не расследует.

Да и потом, этот бедолага ни в чем не виноват.

— Иными словами, — мрачно подытожила она, — удерживаемые из его зарплаты в пенсионный план средства почти наверняка были добыты нечестным путем, посредством использования должностных полномочий полицейского, и начальство решило, что выплачивать эти деньги его вдове теперь не обязательно.

Сержант беспомощно развел руками.

— Вы, конечно, можете пойти с этим к биглям, инспектор, но я бы вам не советовал.

«Биглями» на профессиональном жаргоне назывались полицейские адвокаты, задача которых состояла в предоставлении юридической защиты полицейским, столкнувшимся с обвинением в преступлении, должностным расследованием, жалобами на сексуальные домогательства…

Или, как в ее случае, с алчностью системы.

— Думаете, не поможет? — спросила Хиллари и увидела, что собеседник колеблется.

По всей видимости, он принадлежал к той породе болезненно честных людей, которых эта честность время от времени заводит между молотом и наковальней.

Хиллари с любопытством ждала продолжения.

— Я, конечно, не разбираюсь в юридических тонкостях, — осторожно начал он, — однако работаю на этой должности уже не первый год и успел навидаться всякого. С юридической точки зрения у вас есть все основания для борьбы. Вас-то ведь расследование полностью очистило от любых подозрений. С юридической точки зрения вы были замужем за мужчиной, который с юридической точки зрения умер и при этом выплачивал — возможно, с юридической точки зрения не вполне честно — взносы по пенсионному плану. Однако…

Он замялся, и в его взгляде Хиллари прочла мольбу о пощаде, просьбу не заставлять его произносить это вслух.

Она мрачно кивнула.

— Однако, — с нажимом повторила она, — сотрудник, который поднимет эту бучу, вряд ли может рассчитывать на повышение в случае, если таковая возможность вдруг представится.

Пожилой полицейский заметно расслабился. С человеком, у которого не осталось иллюзий, всегда проще. Юность и невинность — вот что способно разбить любое сердце.

Хиллари тоже не нуждалась в разъяснениях. Она прекрасно знала, как устроен мир. С юридической, с моральной, с социальной точки зрения она имела полное право восстать против крючкотворства, против решения, которое, по сути, сводилось к старому доброму пинку под зад. Никто бы не стал с ней спорить, никто — ну, почти никто — не стал бы за это винить. По крайней мере, рядовые полицейские и сержанты — не стали бы.

Иное дело начальство. Начальство не любит, когда поднимают шум. И память у начальников долгая. Как у слонов, черт бы их побрал.

А если слухи верны, и суперинтендант Донливи уже одной ногой ушел на повышение, то на его место сядет Мэл, а место главного инспектора окажется вакантным.

А ее стаж, опыт и репутация вполне позволяют ей потягаться за эту должность.

Если только…

Интересно, в курсе ли всего этого те «верхи», которые разбирались с пенсией Ронни? Паранойя? — но что-то подсказывало ей, что это вполне возможно. Какая-то маленькая птичка обронила словечко где надо.

Как практически все представители рода человеческого, Хиллари терпеть не могла проигрывать. А тем более — проигрывать большой безликой корпорации. Для этих типов жалкая пенсия Ронни — капля в море. И как тут не злиться, когда их «мелочь» для нее означала возможность выбраться наконец с лодки и снова переехать в нормальное жилье.

Но если она этого добьется, то навсегда останется инспектором. Впрочем, если вдуматься, что в этом плохого? Чем выше ты забираешься, тем меньше у тебя настоящей работы и тем больше возни с бумагами. А Хиллари любила расследовать преступления.

Так что остаться инспектором будет не так