Читать книгу - "Убийство в университете - Фейт Мартин"

Хиллари тонко улыбнулась.

— Вы говорите с инспектором полиции долины Темзы, доктор Фэйрбэнкс, — тихо напомнила она.

Молли фыркнула, совсем по-лошадиному.

— Да, вы правы. Не учи бабушку яйца воровать, вы это хотели сказать? Я могу вам еще чем-то помочь?

Она говорила в меру дружелюбно. Открыто и несколько равнодушно. Но все это была лишь маска. Хиллари твердо знала: смерть девушки значила для учительницы гораздо больше, нежели она позволяла себе показать. Что же делать? С одной стороны, ее так и подмывало сообщить доктору Фэйрбэнкс, что ее хитрость и уклончивость никого не обманули, — и посмотреть, что удастся из нее вытрясти. Опять же страх этот непонятный… С другой стороны, разумнее будет оставить ее в покое — пусть дойдет до кондиции, и вот тогда можно будет вернуться к разговору.

Помимо всего прочего, Хиллари крепко подозревала, что Молли Фэйрбэнкс достаточно умна, чтобы понять: разговор этот женщине из полиции совсем не понравился. Это ясно читалось в ее глазах, в прямом немигающем взгляде, каким она смотрела на Хиллари. Так прямо смотрят лишь тогда, когда хотят скрыть страх, вину или стыд.

А Хиллари упорно казалось, что Молли очень-очень стыдно.

Вот и хорошо.

Хиллари улыбнулась.

— Спасибо, на сегодня достаточно, — сказала она и отдала учительнице полупустую кружку.

* * *

Проводив ее взглядом, Молли Фэйрбэнкс почувствовала странное облегчение. Очень странное, учитывая обстоятельства.

Но несмотря ни на что, приятно было знать, что в полиции до сих пор работают люди такого масштаба, с таким опытом. Молли почувствовала прилив гордости.

Потом она подумала о том, сколько проблем будет с этим инспектором Хиллари Грин, и затейливо выругалась.

Из всех использованных ею выражений «чушь собачья» было еще самым мягким.

* * *

— А, Томми, ты-то мне и нужен, — сказала Хиллари, отыскав своего подчиненного в его закутке и невольно заставив его сердце подпрыгнуть словно газель.

— Шеф? — с трудом выговорил Томми пересохшими губами.

— Я насчет доктора Молли Фэйрбэнкс, это учительница музыки. Мне нужен полный финансовый отчет на нее. И кое-какая личная информация.

— Шеф.

Интересно будет узнать, что так перемололо несгибаемую и неповторимую Молли Фэйрбэнкс.

— Как опрос, узнал что-нибудь интересное? — спросила она, подходя к окну и выглядывая наружу. Вид себе Томми выбил великолепный, прямо на пруд, отметила она. И застыла, завидев цаплю — настоящую живую цаплю, во плоти и перьях, невозмутимо охотившуюся на собственность колледжа — золотых рыбок.

Хиллари моргнула.

— Нет, шеф. Зато пришел обратно ежедневник. У кого-то из патологоанатомов жена француженка. Она и перевела.

Не отрывая взгляда от птицы, Хиллари нахмурилась. Оставалось надеяться, что переводчик будет держать язык за зубами. Впрочем, жены и мужья полицейских либо выучиваются молчать, либо очень быстро оказываются за бортом. Нельзя говорить с незнакомыми и с друзьями тоже, потому что никогда не знаешь, кто перед тобой, уж не репортер ли на задании, а может, твой друг дружен с таким вот репортером. Никогда не знаешь, кто стоит у тебя за спиной в очереди, пока ты беззаботно болтаешь по мобильному телефону. «Ни слова о работе» — таков отныне твой жизненный девиз.

Цапля медленно подняла длиннопалую ногу и, почти не поколебав воды, переставила ее на полфута вперед. Черно-белая змеиная шея стала вытягиваться, как в замедленном кино. Серое тело застыло, словно вырубленное из гранита.

Откуда в центре шумного города взялась эта пугливая дикая птица? Даже на канале в Труппе цаплю — она же меллерн, тезка лодки Хиллари, — можно было видеть очень редко. Здесь, в центре Оксфорда, ее появление было внезапным, как пощечина.

Почему в этом колледже Святого Ансельма есть все, чего нет у простых смертных? Мало им того, что уже есть? Избранность у них и без того только что из ушей не хлещет.

— Никаких самокопаний, шеф, сплошные записи о встречах и зашифрованные напоминания самой себе.

Что это она там такое интересное увидела, подумал Томми. Хоть бы не симпатичного студента. С другой стороны, это значило бы, что ей нравятся мужчины помоложе…

— В общем, я не особо вчитывался, но, похоже, это у нее вроде списка папиков, — добавил Томми.

Но и этот ход не принес ему ее долгожданного внимания.

Хиллари кивнула.

— Ясно, — рассеянно сказала она и вдруг вздрогнула. Цапля за окном стремительно, словно спуская тетиву, выбросила вперед клиновидную голову и вновь вздернула ее, держа что-то бьющееся, золотистое, уже сползающее вниз по длинному светлому клюву.

Хиллари тряхнула головой и поймала на себе взгляд Томми.

Он быстро отвел глаза, надеясь, что она не заметила. Хватит с него и того, что он помешался на собственной начальнице, и не просто, а на собственной белой начальнице, да вдобавок на собственной белой начальнице, которая старше его почти вдвое. Знать, что эта начальница в курсе твоих воздыханий — нет, это была бы та самая соломинка, которая сломала спину верблюду.

Хиллари же про себя подумала: хоть бы констебль не счел ее окончательно чокнувшейся. Глазеть на цапель посреди расследования, причем расследуется-то, скорее всего, убийство — кто будет серьезно относиться к такому следователю?

К тому же у нее было чем заняться.

— Хорошо бы для начала получить какие-то достоверные сведения о причине смерти, — хмуро сказала она. — Или хотя бы официальное подтверждение того, что смерть выглядит подозрительно. Без этого мы так и будем ходить как по яичной скорлупе.

Слова Молли Фэйрбэнкс о сердечных приступах, тромбах и прочем не прошли мимо ее внимания.

Если след от укола на руке у Евы Жерэнт окажется ни при чем, Хиллари выставит себя круглой дурой. Пока по всему выходило, что зловещая отметина может оказаться всего-навсего памяткой об анализе крови, который добросовестно сдала Ева Жерэнт!

Хиллари взяла ежедневник, плюхнулась на удивительно удобный стул из числа стоявших вокруг стола Томми, и пролистала находку. Между страниц были вложены разлинованные листы с переводом на английский.

Томми был прав. В дневнике не было ни душевных самокопаний, ни злых заметок, характерных для юных. Он хранил записи о времени работы библиотеки, наброски платьев, комментарии (естественно, язвительные) о пище, которой кормили в колледже, и о странном запахе, который всегда почему-то стоит в английских автобусах, но наряду с этим были в нем и гораздо более важные вещи.

Рядом с датами иногда стояла звездочка — Хиллари была почти уверена, что так Ева отмечала «рабочие» ночи. Рядом с такой звездочкой неизменно стояло имя, но, к сожалению, не какое-нибудь там заурядное «Джефф Шэнкс» или «Майкл Дэйл», которое можно было бы взять