Читать книгу - "Испытательный полигон - Майкл Коннелли"

— Нет, я только что увидел звонки. Что происходит? Хей…

— Пожары, — перебила она. — Мой дом в зоне эвакуации. Я еду туда, чтобы попытаться хоть что‑то забрать. Фотографии. Одежду.

— Какие пожары?

— О чём ты говоришь? Где ты?

— В Пало‑Альто.

— Мэгги, успокойся и скажи, что происходит.

— Ветер раздувает пожары по всему городу. Палисэдс, Малибу, Альтадена —крупные очаги возгорания. Мне нужно домой, забрать вещи. Я хочу знать, могу ли я остановиться у тебя?

— Конечно, если это будет безопасно.

Её дом находился в Альтадене. Мой — на Фарехолм‑драйв, в холмах на южном краю Лорел‑Каньона, тоже районе, подверженном лесным пожарам.

— Сейчас твой дом вне зоны огня, — сказала Мэгги. — Я поеду к тебе. Запасной ключ на месте?

Мне пришлось вспомнить те времена, когда мы были женаты и жили в этом доме вместе.

— Да, там же. В лягушке Хейли.

Наша дочь сделала керамическую лягушку на детском празднике росписи.

— Увидимся дома, — сказал я. — Мы с Макэвоем едем в аэропорт. Приземляемся в Бербанке около шести.

— Нет, не полетите, — сказала она. — Бербанк закрывают. Скорее всего, и Лос‑Анджелес тоже. Ветер ураганный.

Я вспомнил предупреждение, о котором Лорна говорила вчера в офисе. С тех пор я не смотрел новости и не читал сводки. Всё внимание забрал «Тайдалвейв».

— Ладно, я проверю обстановку и вернусь домой как можно скорее, Мэгс. Береги себя.

— Вы тоже.

Я отключился. Как только мы сели в арендованную машину, но ещё до того, как выехать, я рассказал всё Макэвою.

— Похоже, Лос‑Анджелес горит, — сказал я, — и рейсы в Бербанк отменяют.

— Чёрт. Где горит?

— Она назвала Палисэдс, Малибу и Альтадену.

— Только? — спросил он.

— Не знаю. Где вы живёте?

— В Шерман‑Окс. Внизу, не в холмах.

— Тогда у вас больше шансов.

— А вы?

— В холмах над Лорел‑Каньоном.

— О.

— Да, — сказал я.

Я открыл приложение «Джей‑Эс‑Икс», чтобы посмотреть, есть ли более ранний рейс, но все вылеты из Монтерея и Окленда в Бербанк уже были отменены или задержаны из‑за ветра.

У меня были приложения «Дельта» и «Американ», и я попросил Макэвоя проверить «Юнайтед» и «Саутвест» на рейсы из аэропортов залива до Лос‑Анджелеса или Бербанка. Все найденные мной рейсы в Лос‑Анджелес, Бербанк или аэропорт Джона Уэйна в округе Орандж были забронированы — очевидно, пассажирами с отменённых рейсов. Макэвой увидел то же самое у себя.

— Нам конец, — сказал он.

— Нет, — ответил я. — Мы поедем на машине.

Глава 12.

Мы выехали на Пятую автомагистраль, но даже так нам понадобилось шесть часов в пробках, чтобы добраться до Лос‑Анджелеса. В арендованной машине было спутниковое радио, и мы слушали, казалось, бесконечные выпуски о лесных пожарах — «Си‑Эн‑Эн», «ЭНПиАр», «Фокс». Время от времени Макэвой ловил видеотрансляцию новостей пятого канала «КТЛА» на телефоне. Лос‑Анджелес горел в огненных смерчах, казавшихся апокалиптическими, — пламя окружало округ с запада и северо‑востока.

Мэгги позвонила, когда добралась до моего дома. Она была в панике и злилась: её не пропустили домой, чтобы собрать вещи. Несмотря на пост окружного прокурора, на всех дорогах в её районе в Альтадене уже стояли заграждения. Помощники шерифа отказались её пропустить, объяснили, что все полосы в сторону района заняты пожарной техникой и машинами с эвакуируемыми жителями. Въезд запрещён, только выезд.

Тот факт, что она сама была в безопасности у меня дома, почти не утешал её. Получив от меня инструкции по управлению телевизором, она сказала, что села перед местными новостями и молится, чтобы у неё остался дом, куда можно вернуться.

Дочь позвонила с Гавайев, как только узнала о пожарах из национальных новостей. Я заверил ее, что мать в безопасности, и мы можем только ждать утра, чтобы увидеть, что принесет ветер и разрушения.

Мы поднялись на вершину хребта Техачапи по «Грейпвайну», а затем, спускаясь через Санта‑Сусанас к долине Сан‑Фернандо, увидели впереди пылающую гряду.

Горы Санта‑Моника тянулись через весь город, разделяя долину и западную часть Лос‑Анджелеса. У меня было тяжёлое предчувствие, что за этим хребтом тоже горят дома.

— Чёрт возьми, — выдохнул Макэвой. — Это, должно быть, Палисэдс.

Я только кивнул. В этом огненном шторме было нечто библейское. Ведущие, которых мы слушали, называли ветры Санта‑Ана, раздувающие и разносящие пламя, «дьявольскими ветрами». Комментатор на «Фокс» сравнил Лос‑Анджелес с Содомом и Гоморрой. Я задумался, как быстро люди возвращаются к религиозным образам, когда сталкиваются с природной стихией.

Мы свернули с Пятой автомагистрали на Четыреста пятую, которая пересекает долину по направлению к Шерман‑Окс, где мне нужно было высадить Макэвоя. Он выключил радио, и мы поехали дальше в тишине, ошеломлённые тем, что видели впереди.

Часть вторая. Претендент

Глава 13.

Некоторые вещи начинают процветать после того, как по земле проходит лесной пожар. Некоторые — после разрушения. Хорошо известно, что обжигающий жар огня стимулирует прорастание зарытых в почву семян. Вскоре из земли пробиваются полевые цветы и новая растительность, закрывая шрамы, оставленные пламенем. Это называется экологической сукцессией. Без неё не сохранить естественную среду обитания. Огонь становится необходимой частью восстановления.

То же самое можно сказать и о городе. «Отстроить лучше, чем было» — таков девиз. После пожара на склонах холмов и в каньонах, словно полевые цветы, начинают расти новые дома. Они становятся безопаснее, привлекательнее и удобнее прежних. Город развивается и восстанавливается, становясь лучше, чем был. Так бывает и с отношениями между людьми. Какие‑то из них, давно уснувшие и погребённые, дают ростки после пожара. Некоторые даже расцветают.

Мэгги Макферсон потеряла всё. В день пожара она уехала, забрав только машину, ноутбук и одежду на себе. Больше ничего. Ей почти две недели не разрешали возвращаться туда, где стоял её дом. Я поехал с ней и увидел, что осталось. Район исчез. Дом Мэгги лежал в пепле и искорёженном металле. Обугленный кирпичный камин торчал посреди руин, как кривое надгробие. Я обнял её, и она снова заплакала — по вещам, которые больше никогда не вернутся.

С той первой ночи после пожара она жила у меня — в том самом доме, который, когда‑то был нашим, когда мы были женаты. Неделями я наблюдал, как она проходит через стадии горя, оплакивая потерю, будто смерть близкого человека. Дольше всего